К моему возвращению первая линия нашей пехоты уже представляла из себя печальное зрелище. Они все ещё пытались держать строй, но в их рядах зияли прорехи, а раненных не успевали оттаскивать, как появлялись новые. Торгаст выслушал мой доклад невозмутимо и даже не повернув головы. Но по тому, как у него ходили желваки, было ясно, что он в бешенстве.

Ещё несколько вдохов он размышлял, а затем отдал приказ. Вновь зазвучали рога, и резервные отряды пехоты двинулись вперёд, закрывая собой основательно потрепанную первую линию обороны. Воины двигались стройными рядами по две дюжины в линию. Квадратом более пяти сотен, с тяжелыми щитами, закрывающими их от колена до лица.

Я заворожённо смотрел, как наши воины неспешно двигаются под непрекращающимся обстрелом противника. Даже с такими щитами болты врага находили бреши, отбрасывая тех, кому не повезло оказаться на их пути. Но отряды продолжали движение, между двумя армиями уже было меньше полёта стрелы, и тут вновь зазвучали рога и тяжелая конница, до этого терпеливо ожидавшая приказа, сорвалась с места.

Вдох, другой, третий. Вот она уже догнала пехоту и, проскочив между рядами, бросилась в атаку, чтобы разбить строй дикарей, заставить их запаниковать. Ещё вдох. Даже на стенах был слышен стук копыт, ускоряющихся с каждым мгновением.

А стоило коннице пронестись мимо, как пехота тут же перешла на бег, разворачиваясь в длинную линию и смыкая ряды с соседними отрядами. Чтобы вслед за первым ударом нанести второй и окончательно раздавить и смять противника. Обычная имперская тактика, не раз доказавшая свою эффективность.