Не знаю, что случилось бы дальше, если бы чьи-то сильные руки не отбросили меня назад. А перед дикарем не возникли двое. Они были из личной охраны Торгаста. Умелые рубаки, одни из лучших, что я видел когда-либо. Но в тот день я бы не поставил на них.

Их мечи мелькали словно заговоренные, и даже не раз они рассекали плоть дикаря. И если бы было больше места для их смертельного танца то, возможно, они бы и одолели его. Но узкий парапет стены не давал возможности скрыться от секиры. И сначала один, а затем и второй пали под ее мощными ударами.

Эти двое спасли мою шкуру, и этот дар следовало ценить. Поэтому придя в себя, я кинулся в ту сторону, куда уводили Торгаста. А навстречу мне уже бежали пехотинцы с тяжелыми щитами, закрывая собой командира и тут же строясь в линию для атаки.

Дальше я уже не видел боя, помню только, что со всех ног пытался убежать подальше от той мясорубки, что была на стенах. Мы отступали за новую линию обороны, выстроенную ночью. Огромные движущиеся деревянные щиты, из которых можно было быстро выстроить стену в нужном месте и также быстро убрать при необходимости. И хотя можно было порадоваться за смекалку нашего командира, подготовившего хотя бы такой отход, но после увиденного утром, все это уже не казалось столь непреодолимой преградой.

Аварад вновь замолчал, погружаясь в картины своего прошлого. И хотя Ярден ещё не родился в то время. Он отлично понимал старика. Война — это не громкие победы и доблестные деяния, воспетые бардами. Война — это хаос, кровь и смерть. Отрубленные конечности и предсмертные хрипы тех, с кем ещё вчера ты делил похлёбку у костра. Страх и безумие охватывающие окружающих, готовых впиваться зубами в своего противника. Ругань и ошибки командиров, из-за которых гибнут сотни. Все это Ярден отлично знал, и хотя ни разу не участвовал в крупных сражениях, по опыту пограничных стычек мог себе все это представить.