В имперскую тяжёлую пехоту отбирают крепких парней. Высоких, не обделённых силой. Тяжелённый щит не каждый сможет таскать, а уж тем более бегать с ним. Но теперь, когда две армии сошлись, стало понятно, насколько дикари огромны. Они превосходили наших ребят не только ростом, но статью. Смотря со стороны, можно было подумать, что против закалённых в боях воинов кто-то решил выпустить детей.

Дикари, размахивая своими огромными секирами, врезались в ряды нашей пехоты, круша и выкашивая наших ребят, словно крестьяне траву. А тех, кто попытался зайти с фланга, разбила вторая волна дикарей.

Каждый вдох умирали десятки. А мы просто стояли на стенах и ничего не могли сделать. Было похоже, что ещё немного и пехота дрогнет.

Я видел, как побелело лицо Торгаста. Его, прославленного тактика, в первой же атаке, на голову разбивали никому не известные дикие племена. Уже пора было думать не то, что о победе, а о том, как бы сохранить хотя бы часть армии.

Аварад умолк и, наполнив свой кубок, опустошил его одним глотком. А потом уставился на него, словно пытаясь разглядеть что-то на дне.

Никаких тостов. Никаких шуток. Будто бы он вновь переживал все эти моменты и тех, кто погиб в тот день.

Ярден, уже немного успокоившийся и заинтригованный, аккуратно спросил:

— А что было потом?

Командир поднял голову, будто очнувшись:

— Потом? — усмехнулся он, — потом случилось чудо. Раздались резкие хлопки, и в небо устремились огромные глыбы. Клятые инженеры наконец-то смогли починить свои гребаные штуковины. И хотя первые снаряды уходили мимо, появилась надежда ответить сучарам той же монетой. Но для этого надо было отвести войска и Торгаст скомандовал отступление.