Три полёта стрелы. Два. Расстояние пусть и медленно, но сокращалось. Противник шёл сплошной шеренгой в четыре ряда. Насколько у меня все-таки получилось посчитать, их было не больше трёх-четырёх тысяч. Вдвое, а то и втрое меньше наших, но они атаковали, да ещё и крепость. Для этого надо было быть либо безумцами, либо совершенно не понимать, что перед ними закаленная имперская бригада, прошедшая не одно сражение.

Но внезапно противник просто остановился в полутора полётах стрелы, словно точно зная, на какое расстояние бьют наши луки. Первые две шеренги соединились, и судя по тому, что я мог тогда разобрать, нас ждал очень не приятный сюрприз.

Торгаст, видимо, заподозрил то же самое, так как велел мне выяснить, в какой готовности онагры и я понёсся по стене вдоль шеренг лучников, напряжённо всматривающихся в даль и ждущих команды.

Да правой башни я добрался к тому моменту, когда первые арбалетные болты достигли линии пехоты. Они были огромные, словно молодые деревца, и прошивали доспехи насквозь, отбрасывая насаженного на них война, словно тот был соломенным тюфяком для тренировочной стрельбы.

У инженеров же все было плохо. Никто не занимался оборонительными орудиями, и они давно рассыпались. Как мне ответил офицер инженеров, что если один из четырёх сегодня выпустит снаряд, можно будет возносить хвалу Мирте. И немного погодя добавил, что они сделают все возможное, но на них лучше пока не рассчитывать.