— Ну да… с переменным успехом правда. Но про самую кровавую я знаю – Вторую мировую. Тогда сменилось не одно поколение жнецов. Столько народу было!

   Старший молча кивнул – точнее, качнул головой вниз, затем — вверх, будто она стала слишком тяжелой. Бледные губы на несколько секунд сжались, превратившись в тонкую белую линию. На одно страшное мгновение Рэю показалось, что сейчас его новоиспечённый учитель разрыдается. Это, конечно, невозможно, но эти дрожащие губы…

   — Ты, наверное, не поверишь, малыш, но я видел пять войн, одна из которых ещё продолжается: это первая мировая, вторая, Афганистан, все чеченские кампании и боевые действия в Сирии. Я… — Тишину прорезал всхлип. Лишь на секунду он вырвался наружу и почти сразу же растворился в воздухе. – Люди сменяли друг друга подобно свиньям на скотобойне. Красивые парни шли умирать, а те из них, кто возвращался, уже не были прежними. Проходило десять, двадцать лет, и вместо спокойной жизни одной ночью они брали хранящийся в ящике стола пистолет и застреливали себя, потому что всё ещё помнили друзей с кишками в руках. Я это видел. Я сам сопровождал таких людей в ад, и мне было совестно передавать героев двух мировых войн в руки дьяволу. Но, Рэй, ты сам знаешь, что у нас такая работа – пойди, забери, принеси, проваливай.

   Он знал. Не хотел принимать это, но в глубине души всё-таки знал.

   — Я не должен говорить тебе всего этого. Я обязан рассказать тебе, какая важная работа тебя ждёт, показать тебе, как правильно извлекать души людей из их тел, но… я… не хочу я. Я хочу рассказать тебе правду. Позволишь?