— Да что ты с ней церемонишься. – Схватил меня за руку доктор лет пятидесяти и силой поволок к лифту. – Что она сообразит куриными мозгами! –прошипел он, за что тут же получил по хребтине от бесстрашного сопровождения.

— Оставил где стоит! Я сейчас проведу тебе трепанацию этой вот хреновиной, – Трясла она взятою на перевес напольной вешалкой. – и сравню!

Доктор посмотрел на неё обезумевшими глазами, отпустив мою руку, припустил за остальным персоналом, скрывающимся в марсианских подземельях.

— Крысы! — Крикнула им в след мама и сев на стоящие вдоль стены стулья всхлипнула.

Я была уже готова последовать ее примеру, но услышала твердое: «Прорвемся! Показывай, где у них тут что?»

Мы пошли по этажу и молча собирали брошенные впопыхах медикаменты. «Вот так и становятся мародерами», — думала я, машинально собирая с полок препараты. По пути домой никто не проронил ни слова. Лекарства отправились в скрытые полки модуля, и мы, не сговариваясь «забыли» о своем трофее.

Вечером Миша радостно пересказывал нам события сковородочного сопротивления, подавившего восстание машин, и я смеялась, зная, что там в третьем от стены ящике лежит наша пастушка, некрасивая, но имеющая свою цену.

В тот момент, я поняла, что оставшийся без попечения Земли Марс обязательно выживет. Вздохнет, соберется и прорвется!

Через неделю уже ничто не говорило о случившемся в поликлинике, лишь стыд отводимых в сторону глаз доктора, напоминал, что все мы люди, создающие хаос из собственных страхов.