Джина продолжала всхлипывать, Рэймонд что-то бормотал, видимо, успокаивая ее, и Элли медленно отделив ступни от дорожки, пошла прочь от окна.
-Хорошо, Джина, хорошо… Черт, Джина, прекрати плакать, наконец! Я же сказал – ХОРОШО! Ничего не изменилось, я женюсь на тебе, как и обещал и… я тоже люблю тебя, дура несчастная. Конечно, люблю! Иначе бы и не приперся тогда с кольцом… Только хватит истерик, дорогая, хватит этой твоей ревности! Мало ли смазливых девчонок еще попадется на нашем пути! И что теперь? Каждую, на кого я посмотрю, убивать, что ли?!… Ну, все, все! Тише…
Стакан выскользнул из ее пальцев, и она даже не заметила этого – так больно, так страшно заболело в груди! Точно, клинок вонзился, и дышать сразу стало нечем… Толстое стекло не должно было бы разбиться о мелкий гравий дорожки, но, наверное, попался большой камень, и стакан разлетелся вдребезги. Да с таким оглушительным звоном в сумеречной тишине, что голоса в гостиной разом смолкли. Тогда Элли что было сил рванулась назад, к крыльцу, немедленно увидела там свой велосипед, прислоненный к стене, и бросилась к нему.
-Но ты обещала не уезжать, не попрощавшись со мной! – голос Ферри раздался с крыльца, где он сидел на периллах с сигаретой в руке.
Увидев ее лицо, он отшвырнул окурок, одним прыжком преодолел ступени и обхватил ее руками с такой силой, что из ее глаз немедленно хлынули слезы.
