…Какая странная тишина. То пустота, в которой тонешь, которая глушит и не дает дышать, в которой захлебываешься горечью, и душа твоя отравленная ею, умирает…
Я открыла глаза, чувствуя тяжесть тела Ли на себе. Он держал меня в объятиях и, казалось, спал, получив все, что хотел… Нет, это я отдала все, что он хотел, и теперь во мне, словно, и нет ничего. Только пустота и горечь… Боже, что это?! ЧТО ЭТО, ГОСПОДИ??? – страшная, пронзающая боль свела мой живот так, что я не удержала стон, похожий на крик. Ли вздрогнул и поднялся надо мной.
-Софи? Что с тобой, Софи??
Я скрючилась на постели, сообразив, что происходит, и от этого понимания застонала в ужасе еще громче.
-Ли… Ли, найди мою записную книжку и позвони доктору!
-Какому доктору?? – крикнул он, перерывая мои вещи.
-Там так и записано… Просто «доктор»… Ли, скорее, прошу тебя!!
-Но что я должен сказать ему? Или ты сама? Что с тобой, Софи?
-Называй меня Мишель! – от боли я кричала. – Он не поймет, о ком ты говоришь… И скажи ему, что привезешь меня… Адрес спроси…
-Да… Хорошо… Алло! Доктор? Простите, я не знаю вашего имени… Доктор Барлоу? Хорошо… Я звоню от имени Софи… Простите! От имени Мишель Уотсон. Знаете? Прекрасно!.. Дело в том, что ей внезапно стало плохо, я не понимаю, что с ней происходит, но она просила предупредить вас о том, что я привезу ее к вам в клинику. Только адрес мне назовите… Что? Я не понимаю, Мишель вся скрючилась от боли и… Черт, здесь на постели кровь!!.. Мишель!!!
Дальше я почти ничего не помнила. Кажется, Ли постарался одеть меня и вынести на руках из номера к машине. А дальше – ее душный салон, светлый, давно не мытый его потолок… Голос доктора Барлоу, что-то кричавший Ли, так и державшего меня на руках, несшего куда-то по длинному коридору, а вслед грохот каталки, которой Ли меня не доверил…
Темнота рассеялась, как-то постепенно размываясь из моих глаз. Но потолок и окно больничной палаты кружились и заваливались куда-то вбок, вызывая этим тошноту. Я облизала сухие губы таким же сухим языком и вдруг почувствовала, как их коснулся холодный край стакана. Вода намочила мой рот, потекла по подбородку, и я поймала ее, наконец, я пила и ощущала, как оживаю, как головокружение отпускает, и я могу посмотреть на доктора Барлоу, держащего стакан с водой. Но лучше бы я не смотрела на него – столько черной горечи было в его глазах!
-Что? – прошептала я еще не в силах нормально говорить. – Что вы так смотрите не меня, доктор?! Что со мной?
Но он лишь вздохнул и молча поставил стакан с остатками воды на тумбочку.
-Доктор!! – на этот раз мне удалось крикнуть, но только, наверное, потому, что догадка обожгла мне грудь, перехватила сердце, и это оно крикнуло, едва живое. – Мой ребенок?! Что с ним??
-Мисс Уотсон, — доктор Барлоу взял меня за руку и произнес мертвым голосом, — его больше нет, Мишель… Простите… Мы не смогли…
-Это я не смогла! – я села на койке и сжала ладонями лицо. – Я ничего не смогла…
Какая-то ужасная чернота окружила меня, захватила в тиски, и все, все самые страшные мысли разом начали рвать меня в этом мраке – Ричард? Где он? Как я теперь смогу подойти к нему? И как мне жить без него?.. Я потеряла его ребенка, я изменила ему, я испортила все, что могла испортить!.. Господи, и это ради нескольких минут в обожании человека, который… Но он ведь так и не сказал, права ли я была, думая, что это он размозжил меня о бортик ледовой арены. Да и имеет ли это теперь значение?!..
Дверь палаты с грохотом распахнулась.
-Мишель!! – Ли Максвелл бросился ко мне, не замечая даже доктора, которого почти отпихнул от меня. – Мишель! Что с тобой?
Я невольно отпрянула, и это немедленно отразилось досадой в его глазах.
-Мисс Уотсон… — начал было доктор, но я не дала ему продолжить.
-Я потеряла ребенка, Ли… — выдохнула я. – Все кончено…
-Ребенка?! – прошептал он, бледнея. – Ты… носила ребенка Ричарда Тайлера? И ты…
-Что?? – выкрикнула я. – Ты поражен тем, что я переспала с тобой, будучи беременной от Ричарда?? Или ты сейчас с ужасом узнал, наконец, во мне истинную Софи Фрай, которая мало задумывалась о последствиях, когда чего-то безумно хотела? Так, Ли?.. Ты был прав – меня убить мало было!
-Ты безумно хотела меня, Мишель? – спросил Ли странным голосом. – Ты так хотела меня, что рискнула даже ребенком?
Я расхохоталась.
-Что? ЧТО, ЛИ МАКСВЕЛЛ?? Тебя это воодушевляет или наоборот, пугает? А?.. Лучше бы пугало! Я уничтожаю на своем пути все и всех – только я виновата в твоем увечье и твоей теперешней жизни, только я виновата в том, что сердце Ричарда будет разбито, в том, что его ребенок не увидит свет… Лучше бы мне умереть!
-Мишель! Я прошу тебя, Софи!!
-О чем?? – я упала обратно на подушки, почувствовав тошнотворное головокружение. В глазах замелькали черные точки.
-Я умоляю, Софи… не оставляй меня! Хочешь, я заберу тебя отсюда? Я отвезу тебя далеко-далеко, туда, где никто не будет знать, кто мы есть, где ничто не потревожит нас. Мы будем любить друг друга… Господи, да я за двоих буду любить тебя и любовью этой вымолю прощение за то, что сделал с тобой!
-Так значит… это правда? – спросила я, еле ворочая языком в сгущавшейся вокруг меня темноте. – Правда, что ты хотел убить меня?
Я едва различала его лицо – все плыло перед моими глазами. Он опустил голову, но лишь на мгновение.
-Правда, Софи. Это правда… Но я немедленно поплатился за это! Нет, не увечьем своим – чего оно стоит по сравнению с той болью, что терзала мое сердце, твердя – ее больше нет рядом с тобой! Ты никогда ее больше не увидишь, не обнимешь!.. И я понял, что не смогу жить без тебя. Ни за что. И все эти десять лет я боролся со своим недугом только что бы когда-нибудь встать на ноги и найти тебя, вернуть тебя… Прости, Софи! Прости и поверь мне – я смогу сделать тебя счастливой, я люблю тебя еще больше, чем тогда, и…
-Нет, Ли… нет. Все кончено… Я не смогу быть с тобой, не в силах забыть о Ричарде, о том, что сделала с человеком, которого люблю гораздо больше, чем когда-либо любила тебя… Я же предупредила — бойся меня, Ли…
-Так значит, — Ли сжал мою руку, — с ним ты сможешь быть счастливой, помня о том, что сделала со мной?! Сможешь??
Я усмехнулась, и слезы застили мне глаза – я почти совсем не видела Ли сквозь них. Они вернули мне лицо Ричарда, лазурь его глаз и… тот поцелуй в жаркий летний день, который подарил ему надежду…
-Ричард… — прошептала я. – Успокойся, Ли, я не смогу быть счастлива и с ним. Но не потому, что буду помнить о тебе, прости… Я просто уже никогда не буду с ним. Вот и все…
Темнота навалилась, лицо Ли исчезло совсем.
-Мисс Уотсон!.. Вы слышите меня? Мисс Уотсон, очнитесь! – голос доктора Барлоу выплыл из тишины.
Он тихонько похлопывал меня по щеке и осторожно давал нюхать нашатырь. Я вздрогнула от острого, кислого запаха и открыла глаза.
-Ну, слава Богу, мисс Уотсон! – улыбнулся доктор. – Вот вы и очнулись!
-Чего же в этом хорошего? – прошептала я одними губами.
-То, что вы не впали в кому, например…
Я отвела глаза от его лица, огляделась.
-Мы здесь одни с вами, доктор?
Улыбка на лице доктора перестала быть радостной.
-Если вы о том джентльмене, который был здесь, который вас привез и которого вы называли Ли, то он ушел.
-Куда? – удивилась я.
-Я думаю, он совсем ушел, мисс Уотсон, — вздохнул доктор. – Когда вы потеряли сознание, он пытался привести вас в чувство, звал вас, очень напуганный и огорченный, а потом вы вдруг, не открывая глаз, произнесли только одно слово, после которого он, буквально, сорвался с места и выбежал из палаты. На нем в этот момент просто лица не было!
-Что же я сказала, доктор? Вы слышали? – я спрашивала его, хотя, и сама уже догадывалась, что это было за слово.
-Это было имя, мисс Уотсон. Вы позвали Ричарда. Как я понял, Ричарда Тайлера… Вы простите меня – я оказался невольным свидетелем всей сцены между вами и этим мистером Ли! Я не мог покинуть палату из вежливости просто потому, что я отвечаю за вашу жизнь.
-Вам не за что просить прощения, доктор, — мой голос омертвел настолько, что даже я сама его не узнавала. – Вы выполняли свой долг. Только вот…
-Что, мисс Уотсон? Не смейте перетруждать себя и волноваться – вам это сейчас категорически запрещено!
-Это было мне запрещено, доктор! – всхлипнула я. – Было!! А теперь уже все равно. Все равно, слышите!! Теперь моя жизнь не стоит и пенни…
-Не говорите ерунды, молодая леди! – вскричал доктор и сделал знак медсестре, которая быстро подошла ко мне и сделала укол. – Это успокоительное, мисс, — вы слишком волнуетесь после такой большой потери крови! Пожалейте свое сердце!
-Мое сердце?? Чего стоит мое сердце теперь, когда…
-Когда что?.. Я повторяю, мисс Уотсон, я слышал ваш разговор с мистером Ли, я кое-что понял… Это конечно же, не мое дело, но, думаю, мистеру Тайлеру не обязательно знать всей правды. Его очень огорчит потеря ребенка, но он знал о риске потерять его, и подсознательно он должен быть некоторым образом готов к такому повороту событий. Понимаете?.. Вот только…
-Что, доктор?
-Только меня беспокоит ваше состояние. Сможете ли вы молчать о том, что случилось между вами и этим мистером Ли? Сможете ли вы солгать, если придется? И солгать даже не ради себя, но ради мистера Тайлера! Понимаете? Я уверен, что понимаете!
-Я боюсь, что не станет лгать Ли… Я боюсь, что в моих глазах Ричард сможет прочесть все, что сегодня случилось… Боюсь, что не солжет моя подруга, которая знала, куда и с кем я уезжаю… Нет, доктор, думаю, для меня все кончено. И если Ричард спросит… нет, даже если он не спросит, я должна рассказать ему всю правду. Он не заслуживает лжи, даже если она во спасение. Я могла бы спасти его сейчас, но, если правда всплывет потом, его это ударит еще больнее.
Доктор Барлоу погладил меня по руке.
-Тогда, мисс Уотсон, вам придется запастись огромным мужеством!
-Так вы не осуждаете меня?!
Он пожал мою ладонь и отпустил.
-Не мне, мисс Уотсон, совсем не мне судить вас… Но я вижу сейчас перед собой женщину, которая глубоко переживает случившееся, для которой возможные последствия кажутся хуже смерти. Это вызывает во мне сочувствие, как бы ни велика казалась ваша вина. Не мне судить… Но я хотел бы предупредить вас, что мистер Тайлер, скорее всего, уже на пути сюда.
-Но как…
-Я позвонил ему и предупредил о том, что с вами произошло. Такова была наша договоренность, и я не мог ее нарушить.
-Да… вы правы. Но как же… что же… Я не смогу! – слезы хлынули из моих глаз.
-Вы не можете смотреть ему в глаза, чувствуя свою вину перед ним? Вы не сможете сказать ему правду? – доктор пытался меня поддержать, как только мог, и я видела, как он невольно оглядывается на шприц с успокоительным, лежавший наготове.
-О, нет, НЕТ, доктор!! – вскричала я. – Мой страх… Я боюсь сейчас только одного – потерять его! А это непременно случится, как только он посмотрит на меня. Он тут же все поймет, тем более, что он наверняка позвонил Хелене, моей подруге, о которой я говорила, и она рассказала ему, что произошло… Боже, он ведь после этого может и вовсе не приехать! Недолго сообразить, что произошло после того, как Ли увез меня в свою гостиницу… Впрочем, вы были здесь и слышали наш разговор с Ли.
-Слышал. Да… Но мисс Уотсон, насколько я знаю Ричарда Тайлера, насколько я разбираюсь в людях, он не позволит себе расстаться с вами только лишь после известия о том, что вы поехали к кому-то в гости. Глупости!
-Но вы не знаете, к кому я поехала, кто этот мистер Ли Максвелл!
-Кто бы он ни был, Ричард Тайлер знает, кто есть он сам, знает, как дороги ему вы, и давно уже научился отбирать зерна от плевел… Вы же любите его, мисс Уотсон! Вы и сами прекрасно знаете все, о чем я сейчас сказал.
-Возможно, и так, но…
Дверь палаты снова с грохотом распахнулась, я вздрогнула так, что доктор невольно схватил меня за руку, но первой я увидела Хелену, а не Ричарда. Ее взгляд, наполненный ужасом и отчаянием. И только вслед за ней… Это Хелена ворвалась в палату, Ричард же стоял позади нее, и мертвенная бледность покрывала его лицо. Только глаза. Кажется, они стали еще огромнее. Может, оттого, что в них зияла пропасть. Пропасть горечи и тоски.
-Мишель! – выдохнула Хелена и упала на стул рядом с моей койкой. – Господи, родная, как ты??
Я положила свою ладонь поверх ее руки, ухватившей мое запястье.
-Я потеряла ребенка, Хелена, — прошептала я, чувствуя, как глядя в ее безутешное лицо, слезы так и рвутся из меня. – Я потеряла его, слышишь?
Хелена обернулась к Ричарду, словно, извиняясь за то, что я говорю это ей, а не ему, отцу потерянного ребенка. Но… Господи, я не могла смотреть на него, я не в силах была поднять на него взгляд! Жалкая, трусливая тварь!..
-Мишель! – прошептала Хелена. – Слышишь? Я сказала… я не могла не сказать Ричи… Прости!
И тут я увидела, как легла на плечо Хелены рука Ричарда.
-Не стоит, Хелена! Ты все сделала правильно, и Мишель это знает… Ты не могла бы оставить нас одних?
Хелена как-то испуганно подскочила со стула, коротко сжала мою руку, словно, пытаясь поддержать, и попятилась к двери, тихо произнеся, словно, мольбу:
-Ричард, милый!..
-Хелена… — только и ответил он ей.
Я и не заметила, как вместе с Хеленой исчез из палаты и доктор Барлоу. Исчезло все, и теперь я видела только Ричарда. Его одного. Он медленно сел на стул возле меня, и все, чего я ждала – это его руки, которую он мог бы положить на мою ладонь, как это сделали все, кто переживал за меня и пытался утешить. Но он этого не сделал, и я почувствовала, как сердце мое сжалось от ужаса перед грядущим и боли, которую я ощутила, увидев его глаза.
-Ричи…
Его имя вырвалось из меня подобно руке, которая могла бы дотронуться до него, удержать, хотя он пока и не собирался уходить.
-Мишель… — его голос охрип, и он откашлялся. – Мишель, ты должна знать…
Я не понимала тона его голоса и не выдержала:
-Что, Ричард??
-Погоди, не кричи… Ты должна знать, что по дороге из этой больницы, по-видимому, Ли Максвелл выскочил на «красный» и его машина столкнулась с мчащимся на полной скорости автобусом. Удар пришелся с его стороны. Мишель, он… скончался на месте.
-Что?? Ли… Но откуда…
-Боюсь, Мишель, что это я виноват в его гибели, — вот теперь он взял меня за руку.
-Как?? – и я вцепилась в нее, думая лишь о том, что держу его, что, может быть, удержу.
-Моя машина пересекла перекресток, загорелся тот самый «красный», и я увидел, как остановилась перед перекрестком машина, в лобовое стекло которой я увидел лицо Максвелла. Он тоже увидел меня. Это были какие-то секунды – мы глядели друг другу в глаза – после чего что-то в его лице изменилось, он нажал на «газ», и его машина рванулась на «красный», прямо наперерез автобусу… Я слышал визг тормозов и удар, я становился и выскочил из машины. Когда я подошел туда… Сквозь разбитое лобовое стекло я увидел его лицо, залитое кровью. Его глаза были открыты и… мертвы… Ты молчишь? Скажи мне хоть что-нибудь, Мишель!
Но я не могла говорить – мое дыхание перехватило, что-то сжалось в груди так, что боль была просто невыносима, чернота ослепила меня и все пропало.
…Наверное, ночь. Так темно. Открыты ли мои глаза?.. Я не знаю. Только сил нет даже понять это… Музыка. Я слышу музыку. Вот и свет. Столько огней! Только все скользит куда-то. Или я скольжу?.. Чьи-то руки держат меня, я поднимаю голову и вижу лицо. Ли… В гриме Лунного Короля – платиновые волосы по плечам, серебряный венец в сверкающих камнях… Ты молчишь и улыбаешься, грустны твои глаза. Скажи же мне хоть что-нибудь! Прошу тебя!.. Нет. Нет голоса, нет слов, нет рук, нет тепла, нет сердца, нет боли… Только лицо, размытое ярким светом, только печаль в его глазах…
Какой-то резкий звук заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. Слабо горела лампа на тумбочке возле моей койки. Рядом на стуле дремала медсестра.
-Пить… — прошептала я. – Пожалуйста…
Она немедленно вскинулась и налила воды в стакан, протянула мне.
-Простите, мисс Уотсон! Как вы себя чувствуете?
-Не знаю, — ответила я, сделав несколько глотков. – Никак.
-Вы потеряли сознание, доктор Барлоу долго пытался привести вас в чувство, и ему это удалось, но вы, едва очнувшись, уснули. Силы ваши сдали. Но это ничего, вы поправитесь и…
-Здесь никого нет, кроме вас? – перебила я ее.
-Никого, мисс. Но ведь сейчас ночь и посещения запрещены. Подождите утра, и к вам придут, вот увидите!
-А вы можете сказать мне… — я замялась.
-Что, мисс?
-Что здесь было, когда я потеряла сознание?
-Простите, мисс Уотсон, но я заступила на дежурство недавно. Меня не было здесь…
-Это вы меня простите…
-Может, позвонить доктору Барлоу, что бы он приехал? Как вы?
-Не стоит беспокоить доктора. И вы не беспокойтесь. Если хотите, можете оставить меня – ничего со мной больше не случится.
Медсестра с сомнением глядела на меня.
-Я не уверена, что вас можно оставить. Мне сказали, что перед тем, как вы потеряли сознание, вам, стало плохо с сердцем. И если вы сейчас в одиночестве опять начнете переживать и волноваться, это может повториться – вы еще очень слабы.
-Пожалуйста, мисс, — взмолилась я, — оставьте меня одну! Мне надо побыть одной!!
-Тише, успокойтесь! Иначе я сделаю вам укол… Вы поймите, не я здесь распоряжаюсь. Тем более, что и доктор Барлоу отдал указание не оставлять вас по настоятельной просьбе мистера Тайлера.
-Что?? Что вы сказали??
-Мистер Тайлер, насколько я поняла из слов доктора, настаивал на неусыпном внимании к вам. Мишель Уотсон, сказал он, и сбежать может!
-Что он еще сказал? Вы знаете? – я ухватила ее за край халата и, наверное, дернула, потому что, она улыбнулась.
-Я не присутствовала при этом разговоре, мисс Уотсон, и доктор Барлоу передал мне только эти слова. Но при этом он улыбался. Понимаете? Это вам дает что-то?
-Надежду, — прошептала я, и моим глазам стало больно от слез. – Ту самую, что на дне ящика…
-Только не смейте плакать, мисс Уотсон! Мне же отвечать за вас.
-Это не те слезы, которых вам стоит бояться. О, нет! – всхлипнула я. – Все хорошо… Правда, мне стоит дождаться утра, чтобы в этом убедиться.
Утро принесло Хелену. Взволнованная, она вбежала в палату, как только сумела прорваться вопреки графику посещений. Она глядела на меня так, словно, это я должна была сообщить ей что-то важное.
-Мишель!.. Боже, мне ведь даже не удалось вчера толком повидать тебя! Ричард вышел отсюда совершенно выбитый из колеи, буркнул что-то непонятное, и только доктор потом сообщил мне, что ты потеряла сознание, но ему удалось привести тебя в чувство и теперь ты спишь… Что случилось, Мишель? Что там произошло между вами? В смысле – тобой и этим Ли Максвеллом?
-Все, что только могло произойти… Только теперь ни в чем нет смысла.
-То есть, как?? Какого смысла и в чем?
-Нет смысла что-либо выяснять, поправлять и на что-то надеяться. Ты была тысячу раз права, опасаясь, что все это плохо кончится! А я вот не послушала… Я переспала с Ли. Возможно, из-за этого, а еще и потому, что угроза выкидыша существовала и раньше, да еще все эти волнения… Я сказала тебе вчера – ребенка больше нет. А еще нет и Ли.
-Он бросил тебя вот так, в таком состоянии, даже не попытавшись…
-Так ты ничего не знаешь??
-Чего я не знаю? Я встретила Ричарда уже здесь, в больнице, и он мне ничего не говорил. Что еще случилось, Мишель?
-Ли Максвелл погиб вчера, прямо на глазах Ричарда. Он ехал отсюда.
-Погиб?! Но как?
-Они столкнулись на перекрестке. В смысле, Ричард уже пересек его, а Ли только собирался – для него загорелся «красный». Он увидел Ричарда через лобовое стекло, они посмотрели друг на друга, и Ли внезапно рванулся вперед, на «красный», и вылетел прямо под автобус. Ричард сказал, что он умер на месте… Словно, и не было, Хелена, словно, и не возвращался он для меня с того света. Столько лет я считала его погибшим, нашла и… потеряла снова. Я потеряла их обоих, Хелена. Правда, медсестра сказала мне, что Ричард просил как-следует следить за мной – мол, она и сбежать может… О, да, это внушает поначалу какую-то надежду, и почти всю ночь я грезила его приходом и своим чудесным спасением… Только, Хелена, от себя-то мне не спастись! Даже если Ричард никогда не узнает, что я изменила ему с Ли, а я скажу ему, что мне стало плохо из-за рюмки выпитого бренди, и Ли, не успев привезти меня в номер, повез в больницу, я-то буду помнить все, и это спалит мне душу! И Ричард, он заметит это пламя, он поймет, что я могу скрывать, он не простит измены, а следом и лжи. Мне нет спасения!.. Да и не заслужила я его, сделав несчастными обоих любимых мною мужчин. Я сломала, уничтожила все, что только могла!..
-Только не плачь, Мишель! – взмолилась Хелена, увидев мои глаза. – Не переживай так!.. Честно сказать, я просто не понимаю, как все то, что с тобой случилось за то время, что я тебя знаю, могло свалится на одну твою несчастную голову! Это невероятно! Люди за всю свою жизнь не получают порой и половины твоих переживаний… Но речь, конечно, не об этом. Прости!.. Хочешь пить? Я могу принести чего-нибудь. Хочешь?
-Я уже завтракала, спасибо. Правда, кусок в горло не лезет – лежу и все время на дверь смотрю. А его все нет и нет… Где он, Хелена? Ты хоть что-нибудь знаешь?
-Совсем немного, и это вряд ли утешит тебя. Правда, и для паники причин нет.
-Что, Хелена??
-Я звонила ему сегодня. Но услышала только автоответчик. Его или нет дома, или он не желает ни с кем разговаривать.
-Может, он именно с тобой не хочет говорить? В смысле – он понимает, что ты, скорее всего, на моей стороне, что будешь его успокаивать и увещевать, и не желает этого слышать, как не желает и видеть меня.
-То есть, ты ставишь на нем жирную точку, еще даже не выслушав того, что он может сказать тебе?? Ты в себе вообще??
Она даже подскочила со стула.
-Ты готова…
-Да ни к чему я не готова! – перебила я и села, немедленно почувствовав головокружение. Поморщилась.
-Что? Мишель, тебе плохо?
Я замахала рукой – мол, ничего, открыла глаза и откинулась на подушку, которую Хелена поставила за моей спиной, чтобы мне было удобно сидеть.
-На-ка, выпей воды! – скомандовала она и подала мне стакан.
Но я едва не выронила его, услышав тихий и вежливый стук в дверь. Не в привычках Ричарда было вот так стучать, но сердце мое немедленно наполнилось надеждой.
-Войдите! – ответила за меня Хелена.
Дверь открылась, и, наверное, мне стало бы плохо от разочарования, ибо в палату вошел не Ричард, но я увидела неподражаемую улыбку, освещавшую резковатые черты.
-Доброе утро, дамы! – произнес Дэвид Бонэм. – Я могу присесть?
Он взял стул, стоявший у стены, и поставил возле моей койки со стороны, противоположной той, где сидела Хелена.
-Дэвид! – выдохнула я, обрадовавшись так, как и сама не ожидала. – Тебе не стоит просить разрешения присесть. Только не тебе!
Дэвид поднял брови и устроился на стуле.
-Даже так?! Мне кажется, в вашем окружении, мисс Уотсон, достаточно людей и кроме меня, которые могут удостоится подобной чести!.. Но мне приятно это слышать. Честно!.. Мы не виделись с тобой, Мишель, с самого дня Рождения Ричи. Много воды утекло. Но я часто вспоминал о тебе, много думал о том, как мог повлиять на тебя мой фокус с тем документальным фильмом, что откопала о тебе Триша… Порой мне казалось, что он стал палкой о двух концах. Хотя, вся наша жизнь, все, что она преподносит, это всегда палка о двух концах! Все зависит лишь от того, как ко всему этому относиться. Понимаешь?.. Конечно же, понимаешь!
Он положил узкую ладонь с длинными пальцами и обручальным кольцом на безымянном на мою руку. Солнце освещало его правый голубой глаз, играло на аккуратно зачесанных золотистых волосах.
-Конечно же, мне хотелось бы встретиться с тобой в более легких и приятных обстоятельствах, но раз уж так вышло, придется понадеяться, что это случится когда-нибудь потом. А теперь… Мишель, я видел Ричарда… Погоди, не бледней так, не пугайся!
Дэвид погладил мою ладонь и тихонько зажал в своей.
-Прошу меня простить, — улыбнулась, вставая, Хелена, — но мне пора, Мишель. Теперь ты в надежных руках!
Я снова посмотрела на ладони Дэвида, гревшие мои руки, и, улыбнувшись ему, посмотрела на Хелену.
-Ты и так уделила мне столько времени!
-Мне приятно, родная, что нужна тебе! Да, да, что бы ни было, я люблю тебя! Можешь говорить все, что хочешь, но это так и вряд ли когда-нибудь изменится… Все, я побежала, и как только смогу, я буду с тобой!
И она исчезла, оставив совершенно очаровательный запах своих духов.
-Поразительное создание! – с явной теплотой заметил Дэвид. – И самое важное – она никогда не лжет. Никогда! А это удивительно для такой хорошенькой и знаменитой леди…
-В отличие от меня… — с горечью отметила я.
-Готовность солгать в тяжелой ситуации, когда речь идет о спасении жизни или любви, и лживость, как черта характера – не одно и то же, Мишель! И потом… Насколько я знаю, ты не лгала. Ни разу. Может, о чем-то и умолчала, но это уже другое.
-Насколько ты знаешь?? То есть…
-Я же сказал, что видел Ричарда. Мы поговорили… Мы с ним не часто видимся, и я не могу утверждать, что мы с ним такие уж близкие друзья, но мне нравится этот парень, нравится то, что он делает, то, что они все четверо делали, пока был жив Эдди… И мне нравишься ты. Я и понятия не имел о тебе, пока не увидел рабочие материалы нового клипа Брэндана. Вообще-то, это не мой стиль, не моя стихия, но сама музыка Брэндана, его песни всегда очаровывали меня какой-то особенной искренностью чувств, которые он вкладывал в них. Простота в соединении с мастерством и мелодичностью всегда гарантировали ему успех. Его песни ложились на сердце. А это дорогого стоит! И когда он похвастался новой песней и почти готовым клипом к ней, я немедленно заинтересовался и приехал посмотреть… Понравилось ли мне, спросишь ты…
Я слушала его голос, как завороженная, как дочь слушает отца, читающего на ночь сказку, и слезы облегчения катились из моих глаз. Понимая это, Дэвид и не пытался меня успокоить. Он просто говорил дальше:
-…Знаешь, я ведь не просто «звезда», музыкант, актер и так далее. Я – прежде всего, мужчина. И если отодвинуть мои впечатления от музыки, от старательной, даже если и не очень профессиональной работы Брэндана, как режиссера, от самой задумки и текста, о чем, кстати, может состояться с тобой отдельный разговор, я был… Я не очень люблю громкие слова, но я, действительно, был сражен! Сражен, как мужчина. Я увидел в тебе, в твоих глазах, обращенных на Ричарда, в твоих жестах, личике столько, сколько, к сожалению, никогда не видел в других женщинах, глядевших на меня, обнимавших меня. Даже моя жена… Ты пойми меня правильно – я люблю ее, она – самый родной для меня человек, поверивший в меня тогда, когда я только и делал, что шокировал всех. Но Линда, она всегда была несколько сдержана. Она убедила меня в своей любви не столько эмоциями, сколько поступками. Понимаешь? Это было очень важно тогда, и я ценил это и ценю до сих пор. Но увидев тебя, я откровенно позавидовал Ричарду, ибо не понять, что все, что видят мои глаза – не игра актрисы, было невозможно… Надеюсь, мне уже не стоит убеждать тебя в том, что этого нечего стыдиться?
Я кивнула и только сейчас заметила, как глажу и глажу другой своей рукой его ладонь.
-И ты понимаешь, что я сейчас хочу сказать? Тебе никогда не придется доказывать Ричарду свою любовь, Мишель. Он и так ее видит. Как никто другой. И страшно боится ее потерять… Он, конечно, удивил меня тем, что отвез тебя к этому Ли Максвеллу. Знал, чем это может обернуться, но тем не менее. Он просто героически дал тебе возможность выбора, ибо ты, больше, чем кто-либо имела право знать о том, что Максвелл жив. Я отношусь к геройству, как к разновидности идиотизма, но, отметая иногда понятие инстинкта самосохранения и понятие самоубийства, как смертного греха, я чувствую, что это в человеке от Бога. Ричард рисковал потерять тебя ради тебя же самой. Тебя, чья чувственность зашкаливает, чье сердце способно гореть, обжигая всех и испепеляя тебя саму. О-о, ваш клип до сих пор на вершине всех рейтингов, Мишель, и только благодаря тебе! Я – не самый чувственный человек на свете, но глядя на тебя в роли той девочки, обреченной на казнь за свою сумасшедшую любовь, я чувствовал, как все внутри меня дрожит и трепещет. Что же тогда должны почувствовать другие? Может быть, то же, что ощущали тысячи зрителей на ваших с Максвеллом представлениях? Как ты думаешь?
Я молчала, держась за его руки так, как утопающие не держатся за спасательный круг.
-Я тогда, у Брэндана, сказал Ричарду – эта девочка сведет тебя с ума. На что он ответил, нимало не смущаясь:
-Похоже, это уже случилось, дорогой. И поверь, не сейчас, когда я увидел этот фильм и понял, что за женщину я встретил, и на что способна ее любовь. Да меня на части рвет после всего, что я увидел сейчас, сообразив, как она, наверное, обожала своего партнера, если от них на льду искры летели! А уж что на съемках было, мне вообще лучше промолчать… Я сражен и уничтожен, Дэвид, зная при этом, прекрасно зная, как она любит меня. Только потерять то, что имеешь, гораздо больнее, чем чего-то не получить…
-А теперь представь себе, Мишель, как именно после этих своих слов он кидается искать этого Ли Максвелла, зацепившись за твои слова о том, что его труп так и не был найден, а особенно, о том, как мучает тебя твоя вина перед ним. Найдя же его, он повез тебя к нему… Мишель, не плачь, Бога ради! Вот теперь не плачь!
Дэвид быстро пересел со стула на мою кровать, оторвал меня от подушек и прижал к своей груди, к своему великолепному костюму цвета стали и дорогущему галстуку мою зареванную физиономию. Он гладил меня по волосам и слегка укачивал, возможно, сам этого не замечая.
-Ты думаешь, для него эта ваша встреча с Максвеллом стала великой новостью?! Да, возможно, он и надеялся в глубине души, что этого не случится, но он хорошо понял тебя, он понял, что за отношения были между вами, видел самого Максвелла и ту женщину, у которой он жил и которая ни в какое сравнение не идет с тобой. И ты считаешь, что после всего этого ему не пришло в голову, что, если не ты кинешься в объятия старой любви, то Максвелл может приехать к тебе и постараться тебя вернуть?! О, любящее сердце очень легко испугать и заставить болеть! Тебе ли этого не знать…
Дэвид оторвал мое лицо от своей груди и, несколько секунд посмотрев мне в глаза, наклонился и поцеловал меня в щеку, утер на ней пальцами дорожки от слез.
-Я не считаю себя, Мишель, очень мудрым психологом, но после просмотра фильма о тебе, я исподволь следил за тобой на празднике. О, нет, совсем не за тем, чтобы убедиться, насколько ты хороша для моего друга, для того, чтобы находиться в нашем обществе и так далее! Я и так уже оказался очарован тобой после нашего танца. Да-да!
Он улыбнулся и тихонько, еле ощутимо поцеловал меня в самый уголок губ. Я невольно улыбнулась, всхлипнув.
-Ну, вот, уже лучше!.. Слушай, может, мои поцелуи обладают чудесной целебной силой, и я смог бы стать помимо «звезды» еще и великим целителем несчастных душ, а?
Я рассмеялась в ответ.
-Но я отвлекся… — продолжал он. – И я видел тогда, как рядом с этим твоим очарованием явно присутствует неуверенность в сочетании с прямо-таки отчаянной надеждой. А наутро после праздника ты появилась в столовой и, особенно перед отъездом, в твои глаза вылился весь переполнивший твое сердце страх перед разлукой с Ричардом, который не проявлял никаких признаков особенного отношения к тебе. Из этого, прости меня, я заключил, какая ночь случилась между вами и какими надеждами жило твое сердце до того момента, пока взгляд твой не натолкнулся на черные стекла очков Ричарда. О, господи, мне захотелось сгрести тебя в объятия! И не смотри на меня так! Даже присутствие Линды меня не остановило бы. Но вот Ричард… Я просто знал, каково ему, знал, о чем он думает и понимал, что плакать тебе не о чем. Ричарду надо было дать время, но и только… Собственно, вот я и подобрался к тому, с чем на самом деле и пришел к тебе. Ему нужно время, Мишель. Я понятия не имею, чем он сейчас занят, и очень прошу тебя не ломать над этим голову. Рано или поздно он будет здесь, и я лишь надеюсь, что он не застанет тебя в моих объятиях… и что мой галстук не окажется окончательно испорчен!
Дэвид рассмеялся.
-Не смущайся только! У меня этих галстуков пруд пруди… И кстати, я буду хранить его, как единственный галстук, несущий следы слез самого удивительного сердца на свете…
И тут Дэвид наклонился, я увидела близко его разные глаза, и губы его легли на мои, нежно, ласково их целуя. Так нежно, что сердце мое затрепетало и зашлось.
-Дэвид… — прошептала я, — едва дыша, ловя его поцелуи, — Дэвид… Господи, зачем??.. Прошу тебя!..
-О чем, Мишель?
Дэвид взял мое лицо в ладони и снова прижал к своей груди.
-О чем ты просишь меня? Что бы я не целовал тебя, не смущал? Чего ты боишься? Что тебе понравятся мои поцелуи? Или того, что может оказаться у меня на уме?
-Мне понравились твои поцелуи, Дэвид… — я постаралась отдышаться. – Может, в этом и есть моя беда? В том, что я моментально влюбляюсь в людей, произведших на меня сильное впечатление, а вот любить по-настоящему так не научилась. И теперь разбиты сердца двоих любивших меня людей. Ли и вовсе погиб.
-Мне тоже понравилось целовать тебя, Мишель. Очень понравилось! Твои губы такие мягкие, податливые и в то же время необыкновенно чувственные. Но без излишнего напора… Не будь на свете Линды и Ричарда, не люби мы их так, как любим, я был бы счастлив ни на минуту не отпускать тебя из своих объятий, целовать и целовать тебя до бесконечности. Но они есть, есть наши чувства к ним, и я уверен, что ты и сейчас каждую секунду ждешь, что откроется дверь и Ричард войдет сюда. Ведь так? И мне бы очень хотелось, чтобы этот мой поцелуй ты вспоминала только с удовольствием, как вспоминают вкус любимого пирожного, без тени какой-либо вины перед Ричардом. Сможешь?
Я обняла его и чмокнула в щеку.
-Я постараюсь…
-Тогда, перед тем, как уйти восвояси, я должен передать тебе кое-что.
-Передать? От кого??
-Вот, держи! Это Ричард просил передать – ты забыла его на раковине в ванной, видимо, когда умылась.
И Дэвид положил на мою ладонь мое кольцо с рубином, с которым Ричард просил моей руки.
-Так значит… — слезы снова резанули по моим глазам, — значит, он по-прежнему хочет, чтобы я его носила?
-Это кольцо на помолвку? Да, Мишель?
-Да… Но может быть, он просто возвращает мне мою вещь, и не важно, что она означает?
-Для Ричарда важно. Поверь мне!
-Но откуда…
-Он очень просил передать его тебе, просил с таким лицом, словно, уговаривал меня убедить тебя носить его, если ты вдруг откажешься, и кольцо было брошено тобой намеренно. Понимаешь? Надень его и все будет хорошо… Прощать – не значит проявить слабость характера. Сомнения и обиды от дьявола, а вот прощение и любовь от Бога. Это надо уважать, и ждать прощения даже в самые критические моменты – не самая большая глупость… Ложись-ка поспи, а я пойду уже. Ладно? Не впадешь в тоску и слезы, если останешься одна?
-Мне будет нелегко расстаться с тобой! – улыбнулась я. – Пообещай, что мы еще увидимся! Что бы дальше ни случилось…
Дэвид серьезно посмотрел на меня, взял мою ладонь в свою и пожал с таким чувством, что уже и слов не понадобилось бы. Но своим удивительным голосом он произнес:
-Что бы дальше ни случилось, я не забуду о тебе, Мишель. Такие люди, как ты, если встречаются на пути, то уже не исчезают за рутиной дней. И дело, поверь, не только в твоей необыкновенной женской привлекательности! Ты – интересный человек, ты теплый человек, ты – настоящая. Я приду к тебе еще не раз и с удовольствием обниму!
Он чмокнул меня в щеку, поднялся с моей койки и вышел из палаты, улыбнувшись своей великолепной широкой улыбкой.
Так похожий на каплю крови, рубин мягко переливался в свете лампы, и я взгляд не могла оторвать от этих ярко-красных переливов. Кровь такая же яркая… Только страшно смотреть на кровь, на то, как она заливает одежду… Светлую рубаху на груди, там, где сердце… Пробитое сердце, в клочья разодранное… «Моя кровь с тобой…» — говорил Ричард. Где же ты? Неужели это твоя кровь, родной мой??.. Но это не твои глаза! Не твои!! Синие, глубокие глаза, полные тяжелой пустоты, которая остается, когда уходит жизнь и надежда… Я знаю, чьи это глаза, знаю, что натворила… Ричард!! Пожалуйста!! Дэвид сказал, что прощения просить никогда не поздно и никогда не стыдно. Он не мог меня обмануть ради моего успокоения! Дай же мне увидеть твои глаза, я прошу тебя, Ричард… Ричард, пожалуйста!!… Ричард…
Что-то коснулось моего лба, я вздрогнула и открыла глаза, но словно, и не делала этого – меня окружала абсолютная темнота. Где я? Ни лампы, ни света с улицы… Клиника. Я вдруг услышала шаги по коридору, мягкие шаги легких ножек, обутых в тапочки на резиновой подошве. Мне послышались голоса медсестер, негромко переговаривавшихся на посту. Вот прокатились колеса – или каталка, или тележка санитарки… Наверное, уже ночь. Теперь уже никто не придет. Слово «никогда» врезалось в мозг исподволь, врезалось и отпечаталось, заставляя забыть любые другие слова, делая глазам больно в приступе отчаянных, горьких слез. Я всхлипнула и неожиданно для самой себя заскулила, как щенок под холодным дождем – так невыносимо больно мне стало. Все ложь! Все слова успокоения, все рассуждения, взывавшие к моему здравому смыслу – все обман! И эта темнота, эта пустота тому доказательство. Ричард не пришел! Может, он и боролся со своей обидой, может, и старался найти в себе еще хоть каплю любви ко мне. У него было время, но он не смог. Просто не смог пересилить свою боль, и не мне судить его за это… Я всхлипнула еще раз, попыталась утереть слезы и села на кровати, надеясь дотянуться в темноте до тумбочки, чтобы включить свет и выпить воды. Я оперлась на койку и, едва ли не отскочив, поняла, что рядом со мной что-то лежит. Я медленно протянула руку и дотронулась пальцами до… Кто-то лежал головой и руками на моей койке! Я едва не закричала от неожиданности, но сдержалась и, протянув руку дальше, все-таки, включила свет…
-Ричард!! – невольно вскрикнула я. – О, господи, Ричард!!
Он поднял еще сонное лицо, но я не дала ему прийти в себя, я обхватила руками его плечи и голову, прижала к своей груди и разрыдалась так, что самой страшно стало – мое сердце, моя грудная клетка просто не выдержат!
-Не уходи!.. Только не уходи!! Слышишь? НЕ УХОДИ!!!.. – кричала я, и он испуганно прижимал меня к себе, шепча:
-Тише… Тише, девочка! Ты так всю клинику перебудишь…
Я оторвалась на миг, глянула ему в лицо, увидела слезы в его глазах и разревелась еще пуще.
-Я ведь сейчас доктора позову, и он выставит меня отсюда за то, что нарушил покой его больных, за то, что довел тебя до истерики! Мишель!!
-Да… Да… — пролепетала я через рыдания.
-На-ка, выпей воды! – попросил Ричард и протянул мне стакан.
Я с ужасом отняла от него руки, выпила несколько глотков и едва не выронила стакан, пытаясь поставить его на тумбочку и поскорее вернуться к Ричарду. Он подхватил стакан и вернул его мне.
-Пей, Мишель. Пей спокойно – я никуда не денусь, пока твои руки заняты.
-А потом?
-Что потом?
-Потом тоже не денешься? – тихо спросила я, замерев в ожидании ответа.
Ричард забрал из моей руки стакан, взял ее в свою и потрогал камень моего кольца.
-Оно на прежнем месте, — проговорил он, и я, наконец, увидела его глаза так близко, как мне хотелось, так отчаянно хотелось еще несколько минут назад.
-Значит, и я никуда не денусь… Прости меня, Мишель!
-Простить? Мне?? – невольно вскричала я. – Но ведь…
И осеклась.
-Что? Что «но», Мишель?
Я молчала, просто не в силах открыть рот, физически чувствуя, как пропасть разверзается у моих ног.
-Мишель! – Ричард схватил меня за руку так крепко, что мне должно было стать больно, но мое сердце так сжалось в ужасе неминуемой гибели, что я могла чувствовать только этот ужас. – Говори же, Мишель!!
-Я… — прошептала я одними губами, — не мне прощать тебя, Ричи. Не мне… Это я во всем виновата. И в гибели нашего ребенка, и в смерти Ли, и в том, что сейчас так плохо тебе.
-Почему? – его голос едва шелестел.
-Потому, что я поехала с Ли. И слова о том, что мне просто необходимо прояснить мое прошлое – только отговорка, которой я пыталась успокоить Хелену… Я поехала с ним, потому, что мне этого хотелось. Я увидела его, вдруг почти здорового, такого же привлекательного, нечеловечески красивого. Я вспомнила, как любила его, как тянулась к нему… А там, в гостинице, он показал мне съемки одного нашего выступления на частной вечеринке, которое не попало никуда, которое не видел почти никто, кроме гостей того вечера. Но это и неважно… И я… не удержалась, Ричард. Я переспала с ним, и тогда все рухнуло. Все, Ричард!
-Я видел эти съемки, — медленно произнес Ричард. – Я был в номере Максвелла, заявив в гостинице, что я – его друг, что занимаюсь его похоронами и так далее. Не будь я так известен, меня, конечно, послали бы подальше, но мой авторитет… Я понял, Мишель, что могло случиться с тобой после просмотра этого ролика. Я думал, что умру прямо там, но потом внезапно почувствовал, как … умираешь ты. И тогда я подумал о том, что не возьмись я тогда искать его, не отвези тебя к нему, возможно, ничего и не случилось бы. Да, он мог и сам отправиться тебя искать рано или поздно. Но, возможно, к тому моменту ты уже была бы вне досягаемости для него, он не знал бы, где тебя искать, под каким именем… Я тешил себя тем, что так вот по-честному даю тебе право выбора, даже не подумав о том, какой удар это нанесет тебе, как начнет рваться на части твое сердце. Черт бы меня побрал! На самом деле я ведь попросту опять тебя проверял!.. Мишель, господи, я ведь… я ведь с самого начала, еще прикидываясь мистером Хадсоном, знал, что ты за женщина – сгусток концентрированной чувственности, душа, истосковавшаяся по ласке, вниманию, любви настолько, что тебя просто взрывает в объятиях, и я… я взрывал тебя, я умирал от счастья в твоей страсти, обманывал тебя, получая твою любовь в двойном размере и… страшно, просто до ужаса боялся, что в какой-то момент найдется кто-то…
-… в чьи объятия я брошусь так же неистово? Да? – горько закончила я. – И он нашелся… Так кто же я после этого?! Кого я люблю или любила? Или может, мне вообще это не дано?
Ричард опустил голову.
-Я не в силах этого понять теперь, не в силах решить что-то – я просто растерян, как никогда в жизни, в душе понимая, что без тебя просто не смогу жить… Пафосные, дурацкие слова, но я смотрю на тебя, забывая, кто я есть на самом деле, кем я был еще вчера, и лишь надеюсь… Мишель, я до слез надеюсь, что ты…
Ричард поднял голову и глядел мне в глаза так, что я разрыдалась, гладя ладонями его волосы, его уже седые виски, скользя пальцами по его лицу, утирая свои слезы и всхлипывая.
-Ричи… Боже, Ричи, я так люблю тебя!
-Но ведь Ли Максвелла ты тоже любила… — прошептал он.
-Если бы ты только мог мне поверить! – взмолилась я. – Я любила его, я горела в его объятиях, я гордилась им, да… Но ты – моя кровь, Ричард, ты – сердце мое, и, если ты сейчас уйдешь не в силах мне поверить, не в силах простить, я… Лучше умереть на плахе, как моя героиня из клипа, сразу, навсегда, чем медленно умирать, понимая, что никогда больше не обниму тебя, глаз твоих не увижу!..
-Я не хочу, Мишель…
-Что?.. Что, Ричард??
-Я не хочу, чтобы, вернись мы сейчас домой вместе, сделай вид, что все в полном ажуре, ты всеми силами, всеми поступками, словами, жестами доказывала мне, что достойна моего доверия. Не хочу!
Ричард поднялся, и сердце мое сжалось так сильно, что мне стало нехорошо.
-Ты… уйдешь один? – едва дыша, пролепетала я. – Тебе нужно время, что бы понять…
-К черту время! – вскричал Ричард, и мое сердце едва не взорвалось. – Я все равно, не могу ни о чем думать! Ты лишила меня разума, Мишель. Дэвид предупреждал меня об этом и был прав. Чертовски прав! Впрочем, только идиот не увидит, какая ты, только конченый, бесчувственный пень не потянется за тобой, не осознавая, что происходит. Я понять не могу, как все эти десять лет после исчезновения Максвелла, ты жила, по сути, в одиночестве.
-Я… я ждала тебя, — вырвалось у меня, и я зажмурилась в страхе от слов, которыми он мог мне возразить. – Я мечтала о тебе…
Ричард молчал, и я закончила:
-Может быть, именно мое одиночество все эти годы что-то докажет тебе. Ты в первый же день нашего знакомства узнал о том, кого я люблю, о ком мечтаю. Узнал, прячась за маской мистера Хадсона, и знаешь, что я не лгала.
-Бог свидетель, я думал об этом! – воскликнул Ричард. – Я цеплялся за эти воспоминания, как утопающий за обломки кораблекрушения, но снова и снова перед моими глазами вставало это ваше с Максвеллом «Болеро», и его руки снова и снова рвали на тебе одежду… Он погиб, Мишель, погиб на моих глазах, и уже никогда не появится, чтобы снова смутить твои чувства, но ты… ты все так же красива, так же притягательна, и твоя невероятная чувственность… Что и говорить, все Британское королевство оценило ее, вознеся на вершины всех рейтингов наш клип. Слепой не увидит!..
-Но мне плевать на все Британское королевство! – вскричала я в панике, чувствуя, как темнеет у меня перед глазами – его слова ставили жирную точку на моей слабенькой надежде. – И даже… даже если бы Ли остался жив…
Ричард смотрел мне в глаза, но его лицо расплывалось под россыпью сгущавшихся черных точек, замутнявших мой взгляд. Я постаралась вздохнуть и продолжить.
-…Ричард, он уехал отсюда, услышав, как в полу обмороке я зову тебя, он понял, что для него нет места в моей жизни, и то, что… случилось в гостинице – если и не случайность, то последнее «прости», последний всплеск воспоминаний о любви, которой больше нет. Это как неожиданное движение мертвого тела, ничего не значащее сокращение мышц… Ли покончил с собой, и ты это понимаешь, Ричард! Ты знаешь, почему!..
Я вцепилась в простыню пальцами, словно, это могло удержать меня от обморока – ведь если он наступит, Ричард уйдет!.. Может быть, Ричард заметил мое нехорошее состояние.
-Мишель! – крикнул он и схватил меня за плечи. – Господи, Мишель, тебе плохо?! Ложись, сейчас же!!
И он уложил меня на подушку, схватил за запястье, пытаясь, видимо, нащупать пульс, а другой рукой принялся давить на кнопку вызова персонала. Последним, что я услышала, был грохот распахнувшейся двери, передо мной мелькнуло и пропало побледневшее лицо Ричарда, и я почувствовала укол…
Еще почитать:
«Яман и его семья»Глава вторая. Продолжение. Судьбы героев начинают сплетаться. Часть 21. —
Небо на двоих — Небо на двоих. Глава 39
Первый снег — Глава 6
Гордость мира боевых искусств — Глава 4. Былое снова становится явью
«
»
