Я не помню, как ноги принесли меня в Кенсингтон, домой, как Жюли встретила меня в прихожей и, как всегда, молча, совершенно непонятно, зачем, проводила в кухню, где я и осела на табурет.
-Раз уж вы здесь, Жюли, вы бы не могли налить мне виски?
Ее огорченный взгляд удивил меня – откуда ей знать о моих бедах?! Хотя, возможно, ее недуг обострил как-то ее восприимчивость… Словом, она поглядела на меня и налила мне в стакан немного виски. Поглядела на меня еще, вздохнула и удалилась, дав понять мне без единого слова о своем сочувствии мне. Удивительная женщина в удивительном доме, подарившем мне столько хороших минут, столько нежданной надежды. И вот теперь… ничего. Больше ничего. Я залпом осушила стакан, закурила и почувствовала, как все вокруг меня качнулось, впрочем, тут же встав на свои места. Виски оказался очень крепким, да еще на голодный желудок и встрепанные нервы. А и Бог с ним! Теперь уже наплевать. Похоже, мне остается только собрать мои вещи и выместись отсюда – я не смогу видеть мистера Хадсона, не смогу разговаривать с ним, как раньше, зная, что отношения его ко мне того, что было раньше, не будет уже никогда… Я действительно, чокнутая! Полчаса назад сходила с ума из-за Ричарда, а теперь сокрушаюсь о Хадсоне. Впрочем, они ведь даже чем-то похожи. Эти светлые с сединой волосы, эта бородка и усы… Я ведь так и не увидела его лица. Может, оно и к лучшему – что, если бы оно меня разочаровало? Разочаровало до такой степени, что мне стало бы противно от самой себя, что едва не переспала с ним. К лучшему? Господи, я теперь и сама не знаю, что было бы к лучшему! Разочаровалась бы, так и уходить, терять его было бы легче… Я налила себе еще виски. Просто плеснула в стакан и выпила, не глядя и едва не задохнувшись. Все! Надо идти наверх, собрать вещи, лечь спать, а завтра, как встану, так и прочь отсюда… И почему только у меня в мозгу все вертится Джен Эйр? Ну, да… Ее побег от мистера Рочестера, даже когда сердечко ее кровью обливалось от любви к нему, от жалости к его бедному, разбитому сердцу. Но разбилось бы вот сердце Хадсона, узнай он о моем побеге? Этого мне никогда не узнать. Я не увижу его лица, когда он поймет, что и след мой простыл, я не услышу слов его, невольно сорвавшихся при этом… Я вошла в свою комнату и села на кровать. Но чего вот ей, Джен Эйр, стоило просто взять и остаться с Рочестером? Она же так любила его, она знала, что с ним будет. Боялась огласки их отношений – ведь не смогли бы они после всего случившегося делать вид, что ничего между ними нет. А стать любовницей в то время для такой девушки, как мисс Эйр, было просто невозможно, недопустимо, ниже ее достоинства – единственного ее достояния… Это сейчас я вот запросто так чуть… Да что там! Только мистер Хадсон, действительно, и остановил меня! А так бы и отдалась ему. А про Ричарда Тайлера и говорить нечего! Только сейчас он с мисс Дрю… Меня так передернуло от ревности, что я зажмурилась. Где же ты, Брэндан Мастерс, с твоими увещеваниями?! А я-то вот знала, чувствовала, что так и будет. Вы, Брэндан, с мистером Хадсоном, так красиво пели мне о том, какая я привлекательная на самом деле, какая удивительная и замечательная. Но с кем сейчас Ричард? Все с той же Элси, и ничто этого не изменит. Я могу сколько угодно прихорашивать себя и изо всех сил проявлять лучшие качества своей души, но побеждать и получать все самое лучшее все равно, будет она. Такие, как она. А для меня и иже со мной и написаны романы, вроде «Джен Эйр» о простых, некрасивых девушках, которым вдруг несказанно везет и их любят лучшие мужчины. Все! С меня достаточно этого слащавого вранья!.. Я подскочила с кровати, кинулась к двери в гардеробную, распахнула ее и… остолбенела – мой взгляд видел только пустые «плечики», перестукивая, раскачивавшиеся от резкого движения воздуха на кронштейне. Что… Что это, черт возьми, значит?! Я, кажется, так и заорала на весь дом, потому что, через минуту в комнате возникла Жюли.
-Жюли!!! Вы видите это? – кричала я. – Видите??
Она кивнула со свойственной ей горделивой невозмутимостью. Но свойственной не английской знати, а какой-нибудь африканской принцессе.
-Что все это значит? Где мои вещи??
Жюли выразительно пожала плечами.
-Так это не вы их вынесли, нет?
Она помотала головой.
-Но вы же постоянно дома! Неужели вы могли не заметить, что кто-то, а скорее всего, мистер Хадсон, что-то вытворяет в этой комнате?!
Жюли вновь пожала плечами. «Это не мое дело!» — улыбались ее глаза.
-О, Господи! – выкрикнула я и бухнулась на постель, шарахнув по ней обоими кулаками. – Черт бы вас всех побрал!
Жюли глядела на меня с улыбкой, нисколько не испугавшись моих воплей.
-Вы что-то хотите сказать мне? Да?
Жюли кивнула.
-Как же мне вас понять? Как, в конце концов, мистер Хадсон понимает вас?.. Это он забрал мои вещи? – я понизила голос. – Да, Жюли?
Она кивнула, и ее улыбка приобрела какое-то особенно лукавое выражение.
-Но зачем??
И тогда Жюли с артистизмом и выразительностью настоящей актрисы изобразила в жестах мой уход с моими сумками, затем мистера Хадсона в его черных очках, его сокрушительное горе и его же, собравшего и спрятавшего мои вещи, дабы я никуда не делась. Это была совершенно потрясающая сценка в сольном исполнении, достойная театральных подмостков и оглушительной овации. Я невольно захлопала в ладоши.
-Браво, Жюли! – воскликнула я совершенно искренне. – Но скажите мне, где же теперь мои вещи? Вы же наверняка знаете!
Она согласно кивнула, а следом помотала головой – нет, мол, не скажу!
-Вы так преданы мистеру Хадсону?! Серьезно??
Она снова кивнула и улыбнулась так нежно, что меня кольнуло даже некое подобие ревности.
-Он такой хороший?
Новый кивок.
-Так, по-вашему, мне не стоит сердиться на него? Не стоит уходить? Ведь я могу и плюнуть на вещи, уйти без них, и никуда он не денется, вернет их.
Жюли пожала плечами и отрицательно помотала головой.
-Ясно… Но что же мне делать теперь? Остаться?
Жюли согласно кивнула, улыбнулась и указала мне на мою постель.
-Ну, да… Что бы ни было – в кровать! Утро вечера мудренее.
Я поглядела на кровать, снова повернулась к Жюли, но той и след простыл. Исчезла, точно, собственный фантом. А я взяла и снова разрыдалась. Повалилась на подушки, да так и не смогла подняться – усталость, переживания и виски доконали меня окончательно.
…Меня осторожно и очень нежно раздевали, аккуратно снимая мое черное платье, колготки.
-Что… Что, черт возьми, здесь происходит?? – рявкнула я в темноту, даже не пытаясь сообразить, что это может быть только мистер Хадсон с его манерой появляться из ниоткуда, когда я думаю, что не жду его.
Но в ответ я не услышала ни слова. Меня, уже почти раздетую – оставалось только белье – скрутили в одеяло.
-Зачем вы спрятали мои вещи?… Хадсон!
-Затем, чтобы вы не ушли. Неужели же не ясно?! Глупо, конечно, но…
-Вы так не хотите, чтобы я ушла… от вас?
-Не хочу.
Я изо всех сил пялилась в темноту, но тщетно – она была почти абсолютная.
-Даже после того, как поняли, что я так и схожу с ума от Ричарда Тайлера, когда как едва не отдалась вам? Я… я так вам дорога?
-Ну… с вами было приятно и забавно общаться… Вы интересный, маленький человечек!
-Что-о?? Черт!! Но маленьких, интересных человечков не пытаются соблазнить! Вы мне всю душу вывернули, знаете об этом? Вы хоть немного задумались?? Я же… я же не Элси Дрю!! Это таким, как она, абсолютно все равно, с кем спать, зачем спать и почему! Для нее это равно и развлечение, и способ получить что-то очень нужное. И поверьте, я не пытаюсь ее очернить сейчас из тупой зависти или ревности. Хотя, в эти минуты она, именно она, Хадсон, прожевывает и выплевывает мою мечту! Она спит с Ричардом Тайлером и даже понятия не имеет, что значит для меня это имя, что значит музыка его для меня! Для нее это – очередное развлечение, удовольствие… И не надо мне возражать! Она снова победила, снова получила все, не смотря на все мои старания, на всю мою любовь. И вы считаете, что это честно, что это справедливо??
Хадсон продолжал крепко держать меня в путах одеяла. Я уже и не рыпалась, я ждала, что он ответит и … просто чувствовала его руки, их силу, не отпускавшую меня, хотя, каких-то пол часа назад я плакала о том, что никогда не почувствую больше этой силы, рук этих, удерживавших меня теперь от побега…
-Поверьте, мисс Уотсон, — вздохнув, тихо сказал Хадсон, — Ричард Тайлер не спит сейчас с мисс Элси Дрю.
-Вам-то откуда знать?! – фыркнула я.
-Не ваше дело! – вторил мне Хадсон. – Хотя… должен отметить, вы не зря ей завидовали – дамочка весьма и весьма соблазнительна! Разве что, несколько худовата… Эдакая Барби!
Я рванулась изо всех сил и выдралась, наконец, из пут одеяла, оказавшись, правда, практически нагишом.
-Вы… Вы… — вскричала я, — Вы просто негодяй, мистер Хадсон! Вам так хочется сделать мне больно?!
-А вам не кажется, что вы, как раз, только и делаете, что наносите мне удар за ударом??
-Своей любовью к Тайлеру? Но ведь это с самого начала не было для вас тайной! Вы всегда знали, что я обожаю его, но сознательно шли на сближение со мной… Конечно! Вы же были уверены, что мне никогда и не добраться до него – слишком я ничтожна и… совсем не похожа на Барби.
-Да нужна ему Барби! – рявкнул Хадсон. – Господи, чушь-то какая! Ну, причем тут Барби, Элси Дрю и так далее?!
-А при том, — я уселась на подушку, — что ушел он с ней, с Элси, что именно ее он так чувственно обнимал…
-А вам напомнить, что это вы ушли, Мишель, а не он! И вы не можете знать, что там дальше произошло.
-Именно не могу! – крикнула я, ударив ладонью по подушке. – И теперь вы спокойно можете врать мне о Ричарде Тайлере. Только вот не понятно, зачем вам утверждать, что он не спит сейчас с Элси Дрю? Вам гораздо выгоднее убедить меня в обратном, что бы я разочаровалась в нем окончательно, и, возможно, пусть даже просто от злости, отдалась вам!
Я немедленно получила звонкий удар ладонью по оголившемуся бедру, завизжала и замахала руками в окружавшей меня темноте.
-Вы спятили, Хадсон?!
-Это вы спятили, мисс Уотсон! – мрачно заявил Хадсон. – Это вы с ума сошли, допуская такую подлость с моей стороны, принимая меня за человека, мужчину, который способен принять ласки от женщины, которая отдастся мне просто от злости… Похоже, я напрасно вернулся и помешал вам уйти из этого дома. Шли бы вы!…
Он поднялся с моей кровати, и я услышала его неровные удаляющиеся шаги по ковру. Только не шептать!
-Хадсон! – крикнула я так звонко, что весь мой страх зазвенел в воздухе натянутой струной.
Но он продолжал идти.
-ХАДСОН!! – я соскочила с кровати, но остановилась, боясь бежать в темноте, рискуя налететь на какой-нибудь стул или кресло.
Тишина. Он не уходил, но и не возвращался.
-Хадсон… черт бы вас побрал! – всхлипнула я.
-А вы не боитесь, что он и впрямь поберет меня – так часто вы меня к нему отправляете? – заметил голос из темноты. – А?.. Чего вы раскричались? Хотите продолжить свои обвинения?.. Помниться, раньше мы проводили время здесь гораздо приятнее.
-Чем же это? – проворчала я, садясь на кровать. – Тем, что вы пользовались какой-то крысячей дырой, пробираясь сюда, прятали свое лицо в темноте и… дразнили меня?! Может, вам такие проказы и по вкусу, но мне…
-Тогда что же вы не отпускаете меня? В конце концов, вам, с вашими мечтами о Ричарде Тайлере было бы приятнее остаться наедине!
-Удар ниже пояса, Хадсон!
-А у меня ниже пояса вообще все отбито! — отпарировал Хадсон почти зло. – Ваш Ричард Тайлер мне уже не то, что оскомину набил, а знаете…
-Он – ваш друг! Не забыли?.. А вот то, что отбито у вас все ниже пояса – в этом вы, похоже, весьма искренни, раз только дразните меня!
-Только дразню?? – прорычал Хадсон, уже, кажется, вне себя от моего последнего замечания. – Ну, держитесь же, отвратительная, злая девчонка!.. Где вы тут есть??
Он бросился к кровати, но на этот раз я оказалась проворнее, перекатилась на другой ее край и там соскочила на пол.
-Не достанете!.. Не вы один умеете играть в прятки.
Тишина в ответ, и я немедленно потерялась в ней, понятия не имея, куда Хадсон подевался и откуда может выскочить. Сердце мое билось так, что мне казалось, оно громыхает в темноте, как огромный барабан.
-Господи!.. – прошептала я одними губами. – Где он?..
Боялась ли я его или наоборот, ждала, что бы он, наконец, догнал меня и прекратил эту дурацкую перепалку?.. Черт его знает…
-Мишель… — тихое дыхание мне прямо в ухо.
Я аж подскочила, сердце бухнулось в пятки так, что боль, похожая на удар тока, пронзила меня всю.
-ХАДСОН!! – заорала я. – Будьте вы прокляты!… Черт!.. Черт…
Я не могла отдышаться, повалилась на кровать и обхватила себя руками, пытаясь отдышаться. Он сел рядом и тихонько обнял меня за плечи.
-Мишель… Тише! Мишель, успокойтесь! Я и вправду идиот, что так напугал вас. Простите меня!
Я сбросила его руки.
-Да идите вы! Ненавижу вас! Ненавижу… Вас, Элси, Ричарда – всех вас ненавижу!
Секунда и Хадсон схватил меня за плечи так, что мне стало больно.
-Никуда я не уйду! – гаркнул он. – Никуда!! Запомните! И не отпущу вас, как бы вы не орали и не вырывались – все-таки, я сильнее.
-Ненавижу… Ненавижу… — все шептала я, тяжело дыша.
-Говорите, что хотите – мне решительно все равно… Вы обвинили меня, и похоже сейчас самое время доказать вам, как вы были неправы!
-Что? – я не поняла, какие именно обвинения он имеет в виду. – Что вам надо?.. Отстаньте от меня!
Я попыталась вырваться, но напрасно – он, конечно же, был сильнее!
-А это вы сейчас вспомните!.. Хотелось бы мне, что бы это случилось совсем в другой обстановке и с совершенно иным вашим настроением, но что поделаешь, если вы такая ненормальная, что все рядом с вами теряет здравый смысл?!.. Да и какой тут, к черту, здравый смысл?!
И схватив меня обеими ладонями за голову, он… утопил меня в поцелуе, захватил так, что сердце мое снова едва не остановилось.
-Вы все еще хотите, чтобы я провалился к чертовой матери? – прошептал он, задыхаясь. – Что вы молчите?
-Вы… вы убиваете меня… — сказала я. – Вам нет прощения… Вы пользуетесь своей властью надо мной, и это нечестно…
-Моей властью?! – он отпустил меня и лег рядом. – О чем вы, мисс Уотсон??
-Мне говорили, сколько женщин с ума сходили от вас, и, похоже, вы и меня решили занести в этот список.
-Брэндан! Черт бы его побрал… Ну, да, было дело. И что? Поверьте, мисс Уотсон, ни одна из них не осталась недовольна! Я никому ничего не обещал, никого не обманывал, так что… Все абсолютно честно. И… Вы действительно, можете сейчас послать меня к черту, я уйду и больше не притронусь к вам и пальцем. Обещаю!
-Вот и уходите! – брякнула я и повернулась к нему спиной.
И тут же в животе у меня заныло так больно и отвратительно только от мысли, что Хадсон сейчас обидится и вправду уйдет, что я едва не заревела, проклиная свой идиотский характер.
-Вы и в самом деле, противная, глупая, невозможная девчонка! – проворчал он, впрочем, и не пытаясь встать.
-С «противной» и «невозможной» я еще согласна, но почему это «глупая»??
-Потому… потому что, не понимаете никак, что это все – не моя власть над вами, Мишель, а… ваша надо мной! Черт бы ВАС побрал!
И он обхватил меня руками, прижавшись губами к моей шее. Господи, его ладони! Меня выгнуло дугой, когда они согрели мою грудь.
-Я даже разрешения спрашивать не стану… — его шепот мне в шею. – Вы достали меня и теперь получайте все сполна!
И мой лифчик улетел в темноту.
-Нет! – простонала я. – Прекратите, Хадсон! Пока не поздно…
А он ласкал мою обнаженную грудь, и от его поцелуев замирало, выгибаясь, мое тело.
-Что «не поздно»? О чем вы, Мишель?
-Вы… Господи!… Вы добьетесь того, что вам… вам придется – что я говорю?! – вам придется торчать здесь каждую ночь…
-Вы считаете это ужасным наказанием? – рассмеялся Хадсон, впрочем, не отпуская меня, не останавливаясь ни на секунду.
-А что, рай небесный, что ли?!
-А для вас? Невыносимая потребность или…
-В темноте вы так напоминаете Ричарда… Ваши усы и бородка, ваши светлые с сединой волосы… Я вижу его… Теперь вы уйдете?
-Что же… Рай превращается в ад, но другого пути для меня уже нет – ваша власть, Мишель… Ваша власть. Но что вам Ричард? Что вам в нем? Вы ведь совсем его не знаете, вы понятия не имеете, что он за человек! Да, красив, как черт, да талантлив, да богат и знаменит, но и только! А если он прожженный эгоист, если женщины для него – пустое развлечение и ни одна из них не стоит для него ничего?
-Но ведь он был женат! Значит, любил, все-таки?
Хадсон остановился на секунду, в которую я успела до смерти испугаться, что сейчас он вскочит и уйдет. Не ушел. Замерли его губы на моей шее, но руки обхватили меня еще крепче.
-Видимо… Да, конечно, любил, если отказался от свободы, которую столько лет холил и лелеял… Но вы не ответили! Может, это просто наваждение, власть сияния «звезды»?
-Нет. Это похоже на наваждение, потому, что не отделаться мне никак, да и не хочу… Их, его музыка… Ричард несет это все в себе, это суть его, суть его красоты, которую его небесные черты лишь подчеркивают. Я… я землю готова целовать, по которой он ходит.
-Пф-ф! Какой затертый пафос! Но, кажется, я понимаю. И пока вы, пока сердце ваше слышит «Королевский Крест», музыку самого Тайлера, вы будете ждать его, будете надеяться, не смотря даже на целую армию Элси Дрю? Так?
-Даже пройди еще двадцать лет и превратись этот красавец в седого старика, его истинная красота никуда не исчезнет, его привлекательность не лишится силы.
-Интересно… Стоило бы подождать двадцать лет, чтобы посмотреть…Но мне ждать невозможно больше ни минуты!
И его руки скользнули нежно, медленно по моему телу вниз, зацепив мои трусики и стянув их с меня. Убей меня Господь – вожделение перекрыло меня с головой! Дрожь пробежала по телу, и я нашла его руку, бедро его теплое, провела по нему кончиками пальцев.
-Хочешь так? – его тихий шепот. Его губы, ласкающие мою шею…
И я повернула голову, нашла его губы.
-Какая сладкая девочка!.. Держи же меня, забирай, кроха…
Так сладостно, так обжигающе не было никогда в моей дурацкой жизни! Я умирала, ибо жить становилось после этого просто не за чем. После рук его, после силы его, сути его отданной мне, вошедшей в меня так глубоко, что ни выбросить, ни потерять. Каждым движением его меня швыряло в небо, и я стонала наверное, на весь мир, и он шептал что-то, целуя меня. Я не заметила, как перевернул он меня, оказавшись надо мной, и я гладила ладонями его грудь, плечи в ожидании.
-Ричард… — прошептала я со стоном. – Господи, Ричард…
Опомнилась, схватила его за плечи и в темноту, как крик о помощи:
-Не уходи!!
-Никогда! – прошептал он и тут же в голос. – Никогда! Я заберу тебя, только тебя, чтобы уже никогда не отпустить. Я предупреждал!.. Маленькая, беззащитная, во власти темноты… Не отдам тебя никому!
И я плакала, отдаваясь, я кричала, ибо вытерпеть было невозможно, целовала его до одури, и когда невозможный восторг накрыл меня, он застонал, плача, отдаваясь мне полностью, до конца…
Я гладила его волосы, прижималась щекой к его щеке, боясь, что оторвется он от меня, уставший, но он только крепче прижимал меня к себе.
-Черта с два я уйду сейчас от тебя! – он, точно, услышал меня. – Все силы мои забрала, чертовка… Ты довольна? Теперь ты заберешь свои слова обратно?
-Какие? – господи, как же мне хотелось увидеть сейчас его глаза!
-О том, что не хватает мне страсти, чтобы завладеть тобой. Ты хоть понимаешь, чего мне стоило сдержаться тогда?!
-Но зачем?!.. Ты хочешь сказать, что не время было еще? А теперь оно вдруг наступило? Ведь я…
-Не любишь меня? Ни тогда, ни сейчас? Говори же!.. На секунду, хоть на одно мгновение забудь о мистере Тайлере и обними меня крепче, прижмись губами к моему плечу и поклянись самым дорогим, что есть для тебя в этом свете, что ты не любишь меня. Совсем не любишь… Ну, Мишель!
-Тебе… так важно это знать? – осторожно спросила я.
-Важно… Гораздо важнее для меня, могла ли ты отдаваться так сладостно, так отчаянно, так чувственно, Мишель, человеку, которого ни капли не любишь, который лишь напоминает тебе другого, насмерть, навсегда тебя околдовавшего? Могла?
И я прижалась к нему, что было сил, я целовала его плечи, грудь его теплую, вдыхая ее запах, такой родной, что ни за что не хотелось отрываться.
-Не любишь, Мишель?.. Скажи! Совсем не любишь?.. Господи, что же ты делаешь со мной?! Мишель!!
-Ничего я не скажу! – я едва дышала, чувствуя, что снова хочу его, так хочу, что еще немного и просто разревусь.
-Но почему??
-Потому, что не видела еще твоего лица! Как можно любить или не любить, если даже глаз не видел, глаза в глаза не смотрел?! Только шепот в темноте, только руки, дыхание…
-Только чувство, Мишель, только понимание, что скучаешь, когда темнота молчит, глухая, и ты одна в пустом ожидании…
-И ты еще издеваешься?! Ведь это ты оставил меня на долгие дни и ночи в этой самой тишине и одиночестве, в непонимании, куда ты скрылся и почему!
-И ты ждала меня? – он покрывал мое лицо поцелуями, я плакала.
-Да… Да, ждала… Добился своего?
-Господи, детка, и ты считаешь, что не любишь меня?! Ты же плачешь сейчас, и не от досады на меня, не от обиды, что все случилось, а оттого, милая, что ты боишься, что я снова исчезну, получив свое. Разве не так? Ты думаешь, что я вот сейчас снова… — он глубоко, прерывисто вздохнул, — возьму тебя всю, как есть, со всеми твоими чувствами, с нежностью твоей неповторимой, со слезами твоими от любви твоей сумасшедшей сразу к двоим мужчинам, заберу без остатка и уйду немедленно или под утро, пока ты еще не сможешь в сумраке разглядеть мое лицо. Уйду и не вернусь, не попадаясь тебе на глаза даже днем, что бы ты смогла хоть что-то услышать в моих словах, хотя бы крохотное подтверждение для тебя моих чувств к тебе. Так, Мишель? Боишься? Об этом ты плачешь?
-Ты… — всхлипывала я. — Но ты… сам ни слова не сказал о том, любишь ли ты меня, или все, что сейчас происходит, только твое неуемное желание обладать мной. Ни слова, Хадсон! Мне ли не плакать?!
-Справедливое замечание… Что толку ждать от человека понимания всего, что происходит, просто по поступкам?! Ожидание достаточно логичное, но никогда не получается. И не только у женщин, девочка, да-да, но и у мужчин тоже! Им тоже всегда надо слышать о том, что их любят. Уж поверь!.. Именно поэтому я так пытливо выспрашивал тебя. Правда, и не добился толком ничего…
-Не добился?? – вскричала я. – Ты же… Ты же забрал меня, ты душу мне всю вытянул, так, что не жить мне…
-ЧТО??
-… не жить мне без тебя теперь! – выкрикнула я. – Ни минуты, ни секунды!.. Будь прокляты все условности, которые мешают говорить, делать все, что думаешь, и чувствуешь! Скажешь, дашь понять и все – тебя превратят в рабыню, в ничтожество, недостойное уважения, не интересное и уже совсем не завлекательное. Но… делать нечего, поздно уже сокрушаться – я выдала себя с головой… Я… люблю тебя, Хадсон, а после сегодняшней ночи ты – кровь моя, ты – сила моя и слабость, сладость моя и боль, ибо ничто не вечно. Ведь когда-нибудь любой из нас двоих может вдруг или не вдруг остыть, встретить кого-то… Я люблю тебя и это правда… Только Ричард… Он остался и никуда не денется. Я всегда буду любить его, восхищаться им и… ждать чего-то, о чем мечтала долгие годы.
-Живи, девочка… — Хадсон сгреб меня в охапку и прижался губами к моим волосам. – Живи… Я много слышал признаний в любви, не раз о том, что без меня жизни не будет – чего греха таить?! — и никогда они не трогали меня всерьез. Не в том дело, что были они фальшивы или звучали неубедительно. Меня искренне любили, я знаю, но что-то такое есть в тебе, Мишель Уотсон, что пугает меня теперь после твоих слов. Страшно мне становится, лишь только я представлю, как сидишь ты здесь одна, и краски убранства теряют цвет, свет меркнет и по комнатам гуляет ледяной безжалостный сквозняк, в котором погибнет маленькая Мишель, сгинет в тоске и обиде…
-Я просто расплачусь сейчас, Хадсон!! – с явной иронией не сдержалась я. – Вы не выносимы!.. Отпустите меня и идите уже. Вы получили то, что хотели. Чего же более?!.. Все равно, не получить мне от вас того, чего я жду. Бесполезно! Красивые слова, потрясающий секс – все, что угодно! Лишь бы зубы заговорить.
Хадсон расхохотался.
-Маленькая Мишель! Как же, теперь она снова здесь. Рад вас слышать! А вас не проведешь, как бы вы ни плакали. Чего же вы ждали?
-Вы слышали, я уже говорила об этом, но вы постоянно выворачиваете разговор подальше от этой темы. Чего же вы боитесь, хотела бы я знать? Ведь здесь, сейчас со мной некий мистер Хадсон, которого и нет на самом деле. Вы даже не понимаете степени своей свободы! Вы же можете делать и говорить, обещать все, что угодно, а потом стать обратно тем, кем вы являетесь на самом деле и посмеяться о своих словах. Какой спрос с несуществующего мистера Хадсона?! Человека, у которого нет имени, нет лица. Славно, да?.. Бери же меня, тень в ночи, ведь я уже отдалась, я сказала все о своей любви, все выложила, как на ладони, все свое сердце… А потом вы встретите меня на улице без этого вашего грима, глянете мне в глаза, а я даже не узнаю вас, отвернусь, как от незнакомца, каким вы и являетесь. Берите же! Берите…
-Ты перешла со мной на «вы», Мишель… — произнес он невпопад. – Мне никогда не объяснить, почему мне так трудно дать тебе сейчас то, о чем ты просишь. Если я скажу сейчас, что люблю тебя, люблю так неожиданно, ибо пришел я к тебе в ту, первую ночь, даже не задумываясь о том, к чему все это может привести, просто потому, что никогда не видел таких, как ты. Любопытный маленький человечек с чистым, искренним сердцем, с целой охапкой чувств к тому, что мне дороже всего на свете, с глазами, в которые хочется и хочется смотреть, с отвагой, без которой не прожить, ибо жизнь только и делает, что бьет в это большое, открытое сердце. Пришел и не смог удержаться, боялся, но влюбился по уши, и это я… Господи Боже! – Хадсон тихонько, очень нежно взял в ладони мою ладошку и прижал ее к своим губам тыльной стороной. – Это я, Мишель, не могу теперь жить без тебя. Но говоря о своей любви, я должен открыть свое лицо. Ты права! Нельзя прятаться за темнотой и гримом, когда речь идет о таких вещах. Стыдно, нечестно… Но я не могу открыть сейчас своего лица, имени своего настоящего. Не могу!.. Простишь ли ты меня, девочка? Сможешь ли дождаться, не отрывая своих рук, не тая обиды? Ведь сейчас, с тобой не мистер Хадсон, безликий и безымянный. Сейчас с тобой тот, кто отдал тебе себя, кто не отдаст тебя никому, у кого есть лицо, которое… которое тебе понравится.
-Откуда вам знать?!
-Ты опять «выкаешь», Мишель… Что с тобой? Детка…
-Никакая я вам не «детка»! Терпеть не могу этого идиотского словечка!.. Я ждала от вас совсем другого, Хадсон, но вы просто струсили. Вы сбежавший преступник, маньяк? Почему я не могу увидеть вашего лица? От кого вы скрываетесь?
Хадсон сел в постели, и я … так испугалась опять, что он уйдет, рассердившись, что схватила его за руку.
-Господи, ребенок… Раз уж тебе не нравится «детка»! Бедный мой ребенок… Прости, Мишель, я прекрасно помню, что ты – взрослая, красивая женщина, ты – умница с тоненьким, но очень прочным стерженьком и с очень сильным, отважным сердцем. Помню! Еще бы… Всего с полчаса назад я… владел тобой с таким наслаждением, что просто не верится, что в моей жизни еще ни разу такого не случалось! Я не пытаюсь заговаривать тебе зубы, я просто говорю то, что есть, ибо страшно мне, что не успею я сказать тебе все, что думаю, что чувствую.
-Но почему??
И он сжал в ответ мою руку.
-Ты… Ты уезжаешь куда-то?? Да? – я едва лепетала от ужаса, начисто позабыв обо всех моих возмущенных выступлениях.
-Господи! Ты даже соврать, смолчать не позволишь, Мишель!.. Да, мне скоро придется уехать. Не знаю точно, на сколько, только никуда я не денусь – вернусь. Но будешь ли ты здесь, девочка? Ты… дождешься меня?
Я молчала, чувствуя, как ночь, темнота, окружившая нас, теряет силу своего странного волшебства. Оно скрывало лицо Хадсона, оно помогло ему войти в мою жизнь, оно… подарило его мне. И теперь, со словами об отъезде оно уходило, уступая реальности, от которой не скрыться. Ночная сказка окончена, Хадсон уедет, возможно, туда, где ему не за чем прятать лицо, туда, где его ждут и любят люди, перед которыми он предстанет тем, кто он есть на самом деле. Они имеют право видеть его, знать его прошлое и настоящее, разделять его жизнь. Но не я! Не я… Я останусь здесь, в темноте, в которой больше не будет радости, тепла, рук человека, который… стал моим всем. Я поняла это. Черт побери, я это поняла! Но это конец. Пропал кролик! Сбежал из одной ловушки, что бы захлопнули в другой, из которой выхода точно нет.
-Ты не отвечаешь, Мишель… Скажи мне все сразу, сейчас, что бы не надеялся я напрасно. Стой, молчи!… Погоди. Поцелуй меня сначала.
-Еще чего?! – вырвалось у меня. – Вы бросаете меня здесь одну, вы… вы просто устали ходить в этом гриме и хотите снова стать тем, кто вы есть на самом деле. Но без меня… БЕЗ МЕНЯ!! Кто же я для вас тогда? Пустая погремушка, которую можно сломать и выкинуть?
Слезы брызнули из моих глаз так неожиданно резко, что я задохнулась, и Хадсон, воспользовавшись паузой, сгреб меня в охапку, прижал к себе, и я дрожала от слез в его объятиях.
-Тише… тише, ребенок мой хороший… Тише… Можешь плакать, сколько влезет, но только не думай ничего плохого, не расстраивайся и… не обвиняй меня в том, чего нет. Прошу тебя!.. Я… люблю тебя, Мишель Уотсон. Я так люблю тебя, что сил нет ни для чего больше, где нет тебя. Понимаешь? Меня ждут дела, важные дела, но это не означает, что я вот так запросто оставляю тебя здесь, что эти дела важнее тебя! Постарайся понять, Мишель, это нужно для того, чтобы я остался тем… тем, кого ты любишь, тем, кто достоин этой твоей любви. Поверь, если бы ты знала, о чем речь, ты рассуждала бы иначе, ты… Я думаю, ты гордилась бы тем, что я делаю, тем, кто я есть на самом деле. И я предвосхищаю твой следующий негодующий вопль – почему ты не имеешь права знать это сейчас! Имеешь. И прежде всего ты! Но… я просто прошу тебя, ребенок, пусть пока все останется так, как есть. Так надо. И ничего страшного в этом нет, особенно для тебя. Ты останешься здесь, ты будешь ни в чем себе не отказывать… Хотя бы в смысле пищи, Мишель! И не смотри так! Могу я хотя бы накормить тебя досыта?!
О, теплая кожа его груди! Солоноватая, родная, пахшая им, его жизнью, его сутью… И я целовала ее и целовала, не в силах остановиться хоть на секунду. Пусть кормит меня, пусть делает сейчас все, что захочет, пусть едет… Но только пусть вернется! Пусть вернется!!
Не знаю, как я вынесла эту ночь, как сердце мое не разорвалось!.. От счастья, от наслаждения, от нежности невыносимой к этому человеку, от его нежности ко мне. Руки, тело его, весь он, свалившийся, как снег на голову и теперь безраздельно владевший мной… И я ждала первых лучей солнца, что оторвут его от меня. Но стоило мне замереть с этой мыслью, стоило, вздрогнуть от нее, от горечи ее, как Хадсон прижимал меня к себе и тихо-тихо целовал в висок, в глаза мои, готовые вновь плакать.
-Не надо, Мишель, гони эти страхи от себя!.. Можно подумать, я уезжаю, черт его знает, куда, и уже никогда не вернусь! Ну, что ты??
-Никогда… Никогда, Хадсон, никто не был мне так дорог, как ты!
-Господи, ну, наконец-то снова «ты»! – рассмеялся он.
-Как будто, я могла бы сердиться долго!.. Я боюсь это делать. Теперь боюсь.
-Почему?? Мне так нравилось, как ты ругаешься на меня! Неужели я никогда этого не услышу больше?!
-Черт бы тебя побрал, Хадсон!! – крикнула я. – Ты же уйдешь сейчас!
-Уйду. И что?.. Между прочим, Брэндан хотел тебя навестить на днях. Ты не против?
-Нет, конечно…
-И не просто так!
-В смысле??
Я улеглась на спину, и Хадсон гладил мое тело, то и дело целуя. Я же гладила его волосы и млела от его ласк.
-У него какой-то проект. Я не понял – то ли клип снимать хочет к новой своей песне, то ли что…
-Но я-то здесь причем?
-Ну… Возможно, он просто хочет продемонстрировать эту свою песню, мнение твое спросить…
-Мое мнение?! Господи, ну что ты говоришь?! Ведь я…
-Именно ты! Брэндан, на сколько я понял, проникся к твоей персоне большими симпатией и уважением. И твое мнение, как и мнение всех близких ему людей, для него очень важно. И нечего удивляться! Ни он, ни Ричард Тайлер – не боги никакие! Такие же люди, как мы с тобой. В том смысле, что они прекрасно видят, кто перед ними, и если человек заслуживает уважения, если просто пришелся по душе, то и они отнесутся к нему совершенно искренне… По большому счету, им всем Бога надо благодарить за свою удивительную Судьбу встретиться всем четверым. Это огромное везение было! И таланты их настолько связались и дополнили друг друга, что и родилось Чудо «Королевского Креста»… Впрочем, это уже дебри. А тебе ни стесняться, ни удивляться нечему в отношении Брэндана. Это чистейший человек и добрейшая душа! Он может быть очень твердым в чем-то, особенно что касается творчества группы… Да с ним и не спорил никто! Эдди, тот только и жаловался в шутку – мол, так ему всегда хотелось использовать в какой-нибудь из песен симфонический оркестр, да Брэндан каждый раз ухитрялся заменить своей гитарой все инструменты! Огромный талант, очень тонкий, даже нежный – его баллады верх чувственности, хватающие за душу просто до слез!
-Мне ли не знать! – прошептала я. – Сколько этих самых слез я пролила!
Хадсон обнял меня покрепче и прижался щекой к моей щеке.
-Но что же Ричард? – тихо спросила я. – Что ты думаешь?
-О чем? Понравилась ли ты ему?
-И ты так спокойно говоришь об этом?? – подскочила я.
-Ребенок! Я конечно, эгоист, но я никогда не умалю твоих прелестей, твоей привлекательности! И учитывая то неописуемое обожание, которое ты испытываешь к Ричарду Тайлеру, вполне логично допустить, что тебя интересует, произвела ли ты впечатление на него?.. Вот только не слишком ли это – задавать этот вопрос мне, мисс Уотсон? А?
-Раньше ты как-то иначе к этому относился! Помнится, даже просил меня представить его на твоем месте… Ой!
Хадсон шлепнул меня по бедру и тут же прижался губами к моей груди.
-Господи, Мишель! – выдохнул он. – Ты и в самом деле невыносима! Во всем!.. Ты просто сводишь меня с ума!.. Я так хотел тебя тогда, что любой ценой добивался тебя, твоего расположения к совершенно незнакомому человеку.
-Какое коварство!
-Коварство – это с твоей стороны сейчас напоминать об этом! Мне и так не по себе при мысли, что уеду я сейчас, а Брэндан еще и его приволочет с собой. А ты разомлеешь в свете его лазурных глаз, в сиянии его беспримерного обаяния. Как подумаю!…
-Но мне и так придется встретиться с ним по поводу съемок концерта. Ты же помнишь, что он устроил!
-О, на такие штуки он мастер! Его всегда забавляло то, как реагировали на него женщины. И вот теперь, когда две дамочки вынуждены соревноваться перед ним, он готов на все, лишь бы узнать, чем все это закончится. Нет-нет, он не хочет никого обидеть! Но вот сцепитесь вы или нет, кто из вас сохранит уважение к себе, а значит, и к нему – вот вопрос! Элси Дрю, конечно, та еще штучка, ты была права – самомнение до небес! А Ричард еще и подпитал его, красуясь с ней подмышку перед тобой… Мне кажется, ребенок, что не очень-то она уверена в своих профессиональных талантах.
-Ты так думаешь?? Она-то?!
-Именно!.. Видишь ли, она привыкла побеждать тем впечатлением, которое производит на мужчин. Но ее работа… Ты сама как думаешь? Как ты можешь оценить ее творчество?
-Она… Элси – хороший фотограф, профессионал. Как и что снимать, она знает досконально. Но… Это как в фигурном катании, когда за технику – шесть ноль, а за артистизм…
-Ясно. У тебя же, ты думаешь, наоборот? Ты ведь мне так ничего толком и не показала. Я увидел только то, что ты сняла для репортажа о «Королевском Кресте». А это в основном, фото Брэндана. Мне бы хотелось увидеть другие твои работы.
-А что репортаж?
-Репортаж… Господи, Мишель, мы теряем время, а между тем, солнце вот-вот взойдет, и мне пора будет уходить!
-Перед смертью не надышишься… — вздохнула я и поцеловала его ладонь, гладившую меня по лицу.
-Ты так хочешь услышать мои похвалы, Мишель? Что ж… Ты выбрала лучшие из тех снимков, что я предоставил тебе из моего архива. Лучшие не в смысле качества, но гораздо более душевные, чем остальные. Снимки, ухватившие хотя бы частичку истины, которую перед объективом обычно прячут. И те, кто любят «Королевский Крест» до сих пор, будут благодарны тебе, Мишель, поверь! Что же до того, что ты сняла сама… Я очень люблю Брэндана, и, глядя на твои фото, я видел не просто фото моего друга, но МОЕГО ДРУГА. Понимаешь? Его улыбку, его теплый взгляд, его глаза, полные любви к тому, о чем он в тот момент говорил, а вспоминал он в ту минуту Эдди, я помню. Это хорошие фотографии, мисс Уотсон… И думаю, мистер Тайлер выберет твои снимки его концерта. Можешь даже не сомневаться… Все, мне пора.
И Хадсон резко сел на постели, надевая халат. Тут только я заметила, что через плотные гардины начинает просачиваться очень слабый, еле различимый рассвет.
-Но…
-Я предупреждал, но твое честолюбие оказалось сильнее желания провести последние минуты в моих объятиях. Чего же теперь?!
-Ты опять боишься, что я увижу твое лицо! – с горечью бросила я. – Для тебя важнее сохранить тайну даже от меня, чем побыть со мной подольше!
Хадсон обернулся, и я видела его, видела его фигуру рядом, видела, что он смотрит на меня, но черт лица… Нет, их я разглядеть не могла. Только очень смутно.
-Закрой глаза, Мишель… Я прошу тебя! Я не уйду сейчас… Господи, иди же ко мне!
И я закрыла глаза, я бросилась к нему, упала в его руки, и комната опрокинулась вместе со мной, моим сознанием. Только бы не задохнуться, теряя его дыхание!.. Но слезы сильнее, он сильнее, отобравший меня у целого мира, у жизни моей глупой, чтобы дать новую, где только он…
-Не открывай глаз Мишель. Прошу тебя! – шептал он, наверное, глядя на меня, в мои закрытые глаза. – Поклянись, что не уйдешь, пока меня не будет!
-Не стану я ни в чем клясться!.. И знаешь, почему?
Он только сжал меня еще крепче.
-Потому, что если бы ты любил меня, если бы верил мне, то не спрашивал бы, не заставлял клясться. Разве не так, мистер Хадсон?! Ты бы был уверен, что никуда я не денусь, что я всегда там, где мое сердце… Я знаю, ночь уйдет и вместе с ней истает сила чувств. Воистину, утро вечера мудренее!.. Устыжусь ли я того, что произошло, посмеюсь ли над этим?.. Вот этого я не знаю, Хадсон!! Этого ты боишься? Но этого же боюсь и я. И не хочу. Ты ведь тоже выйдешь на улицу, к солнцу, к людям, к множеству привлекательных и еще незнакомых женщин… А, возможно, и знакомых, тех, кто знают именно тебя, а не твою тень в ночи. Я ведь не заставляю тебя клясться в том, что ты вернешься! Я… лишь прошу… Хотя, лучше бы мне было уйти, не видеть этого дома, этой вот комнаты. Уйти, чтобы понять, почувствовать…
-Не смей!!
Я открыла глаза, и он тут же упал лицом в мое плечо.
-Ты так боишься моего взгляда?! – воскликнула я.
-Нет… нет, Мишель! Не смей думать, не смей пытаться понять!.. А я вернусь тогда, когда будет можно… И… если тебя здесь не будет…
-Тогда что? – прошептала я, задыхаясь, принимая его, его последние минуты во мне, ибо солнце вставало, и я видела его. Его плечи, волосы…
-Ты будешь искать меня или навсегда останешься мистером Хадсоном?
— Если ты уйдешь, ты этого не узнаешь все равно, да и дела тебе не должно быть до этого в таком случае… — проговорил Хадсон, еле дыша. – Твоя воля, Мишель. Только твоя… А теперь мне действительно, пора. Прощай!..
И он поднялся и исчез в сумерках наступившего утра так быстро, так обессиливающе неотвратимо, что я даже пошевелиться не успела. Я медленно села на кровати, обхватив себя руками – так вдруг холодно стало. Ушел… Словно, и не было, и у меня даже сил не оказалось, что бы утешить себя его обещаниями вернуться… Даже не поцеловал на прощание… Не хотел прощаться? Что бы я немедленно поняла, чего будет стоить разлука? Чего он хочет?.. Слишком много слов, слишком много вопросов!
Я снова легла и укуталась в одеяло, надеясь уснуть, что бы новый день поскорее поставил все на свои места, успокоил…
Еще почитать:
Первый снег — Глава 2
Глава 14
Школа шиноби. Книга первая. — Глава 45. По следу Великого меча.
Первая кровь — Определение себя, как ценности
«
»
