Мориган открыла глаза. Монотонно икали часы. Свет за занавеской говорил о том, что давно уже наступил день. Мориган схватилась за голову. Она не понимала, что произошло. Иисус, птицы… Бред какой-то! Что это за незнакомая комната? Как она попала сюда? Слишком много вопросов, на которые не находилось ни одного ответа. На кухне послышался шум. Очевидно кто-то готовил завтрак. Мориган, спотыкаясь, поспешила туда, чтобы поскорее узнать кто же этот «кто-то». К ней спиной стоял человек в сером свитере, с аккуратно собранными волосами. Он готовил яичницу.
— Кх, кх, — откашливалась Мориган, чтобы привлечь внимание. Человек обернулся. Мориган побыстрее схватилась за выступ стены, чтобы не упасть: перед ней стоял отец Сергий.
— Ч… что это значит?! — еле ворочая языком проговорила Мориган.
— С добрым утром! Тебе уже лучше? — спокойно спросил Сергий. — Сядь, выпей чаю на травах. Сейчас будет готова яичница.
Мориган присела в немом молчании. У нее был такой вид, будто бы на голову свалилась гора.
Отец Сергий продолжал хлопотать на кухне, быстрыми движениями превращая огурец в аккуратные кубики.
— Ты вчера была под сильным наркотическим воздействием, — объяснил он. — Называла меня Иисусом, а потом упала на землю, крича и размахивая руками в воздухе, словно отбиваясь от кого-то, а потом потеряла сознание. Я не мог тебя бросить посреди улицы ночью одну в таком состоянии, извини.
— Птицы… — проговорила Мориган, отхлебнув чаю.
Сергий внимательно посмотрел на нее:
— Это сильные галлюциногены…
— Откуда тебе знать! — злобно усмехнулась Мориган.
— Раньше я был наркоманом… — отчеканивая каждое слово, проговорил Сергий. Мориган захлебнулась чаем, начала кашлять.
— Что, думаешь, если я священник, то должен быть идеалом, святым? — продолжал Сергий. — Человек не совершенен. Каждый совершает ошибки, но не каждый умеет их исправить. Подростком я связался с компанией наркоманов. Я сидел на черном… Когда от наркоты умер один из моих друзей, я понял — нужно что-то менять, выбираться из этой клоаки любым способом. Я лечился. Это был настоящий ад. Меня ломало ужасно. Так, что я хотел покончить с собой. Тогда я поверил в Бога. Да, не от хорошей жизни мы приходим к Богу. Мы приходим к нему, когда нам плохо, когда уже нет надежды ни на что. В самых ужасных ситуациях, когда мы между жизнью и смертью, мы приходим к Богу. И даже самый заядлый атеист будет молиться Богу, когда не остается веры ни во что другое. Я был именно таким атеистом. Честно говоря, я не надеялся на нормальную жизнь, не думал, что выживу. Когда меня привязывали к кровати, чтобы я ничего с собой не сделал, я обращался к Богу, потому что больше не к кому было обратиться. Смотря на белые стены изолятора, свой склеп, в котором меня погребли заживо, я боялся сойти с ума. Родители отвернулись от меня, узнав, что я колюсь, друзьям было не до меня, потому что все, что их интересовало — это были наркотики. Мне казалось, что я один во всей вселенной. У меня не было другого выбора, как обратиться к Богу. Я сам пришел к этому.
«Господи», — подумал я, — «я не знаю, есть ли ты на самом деле, или же это сказки для дураков, но если ты есть, вытащи меня отсюда, пожалуйста. У меня не осталось никого и ничего, но я люблю эту хренову жизнь, я хочу жить. Господи, дай мне еще один шанс, я хочу начать новую жизнь». Мне стало легче. Человек не может жить без веры. Вера необходима ему так же, как воздух. Она питает дух, помогает собраться с силами, чтобы выжить. А выжить — это совсем непросто. За жизнь нужно бороться. И я боролся. Боролся за свое право на жизнь, вцепившись в нее зубами. Тогда в моей душе зародилось зерно веры. Я доверился Богу, потому что терять было нечего. Я разговаривал с ним, потому что больше разговаривать было не с кем. Я дал обет, что если выкарабкаюсь — пойду учиться в духовную семинарию. И я выкарабкался. И стал тем, кто я сейчас есть.
Как-то возле церкви я увидел бомжа с протянутой рукой. Меня привлек тот факт, что на руках не осталось живого места — человек был наркоманом. Он посмотрел на меня взглядом, молящим о помощи. Я узнал его. Это был мой бывший одноклассник, закончивший школу с золотой медалью. Потом мы попали в плохую компанию, вместе начали колоться. Только я выкарабкался, а он нет. Трудно было узнать в нем румяного, полного жизни подростка. Сейчас это был опустившийся человек. Он потерял дом, университет, любимую девушку. У него ничего в жизни не оставалось. И он умирал. Духовно и физически. Собирал милостыню, откладывая себе на дозу, потому что игла заменила ему все. Я назвал себя. Он очень удивился. Сказал, что рад за меня. Я привел его домой, заставил помыться и дал чистую одежду. Он сказал, что не сможет завязать, что уже слишком поздно. Через пару недель он умер от передозировки… — Сергий поставил на стол яичницу с салатом. — Ешь.
— Не хочу есть, — Мрачно проговорила Мориган. Очевидно, рассказ отца Сергия произвел на нее большое впечатление.
— Так вот, сделай для себя выводы, пока не поздно, — сказал Сергий. — Потому что для многих действительно оказалось поздно.
— Я никогда не брошу наркотики, — нервно проговорила Мориган. — Я люблю их и не собираюсь бросать. Большое спасибо за лекцию, но, кажется, мне пора…