— Человечество избрало путь непослушания Богу и живет без Бога. Человек всегда имел возможность выбора между добром и злом. Бог стоит на одной стороне пропасти, а все человечество на другой. Но Иисус сказал: «Я есмь путь, истина и жизнь, но никто не приходит к Отцу, как только через Меня»(Иоанна 14:6). «Се стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною»(Откровение 3:20), — говорил отец Сергий. Он общался с человеком, которого случайно встретил по пути домой и которого хотел наставить на путь истинный. Но каждый сам выбирает себе путь. От этого не деться никуда…
— Кто это там еще в сутане лживого бога? — закричал Плакса. Разъяренная толпа следовала за ним. Плакса подошел к священнику с надменным видом:
— Ну, что, святой отец? Посмотрим, спасет ли сейчас вас ваш Бог. Вы хоть сами-то в него верите? Тогда молитесь, ибо это ваш последний час. Но и молитва без веры ничто, — с этими словами он размахнулся дубиной. Мориган выбежала вперед, закрыв собою священника:
— Нет! Учитель, этот человек живет в соседнем доме со мной, меня же могут посадить!..
Плакса нахмурил брови, дубина зависла в воздухе.
— Ты говоришь правду или просто жалеешь этого презренного священника? У тебя возникло чувство вины?
— Да если бы он не был моим соседом, я бы сама давно уже перегрызла ему горло, — подбоченившись. ответила Мориган. Ее глаза сверкнули, как у дикой кошки. Плакса усмехнулся, как мог усмехаться только он. Лицо его казалось нелепой маской трагикомического актера. Волосы, откинутые назад ветром, обнажали уродливый шрам.
— Ладно, — он демонстративно погладил гладкое, блестящее лезвие жертвенного ножа. — Ты священник, поклоняющийся Богу Лжи, знай, что сегодня спас тебя не твой Иисус, а простой случай, которому ты будешь благодарен всю свою жалкую жизнь! Но знаю также, если хоть одно слово слетит с твоих уст, кого и когда ты здесь видел, нас уже НИКТО и НИЧТО не остановит… Запомни! И думай об этом день и ночь, ибо МЫ — сила, сокрушающая и разрушающая все вокруг.
Мориган и сама не знала, почему вступилась за этого так ненавистного и противного ей священника. Она боялась признаться самой себе, что где-то в глубине души у нее все же пока осталась капля сострадания.