— Молодец.

Я понимаю, что «молодец» – это хорошо. Наверное, я рад, что молодец. А может, и нет… а может, мне всё равно… Что более вероятно уже не помню.

***

Как оказалось – это типа был наш отец. Которого я сходу обозвал однажды номинальным отцом, что достаточно прочно и достаточно быстро укоренилось в нашем жаргоне.

Для справки мы – это все, кто оказался в похожей ситуации, в том же месте, возможно, в другое время – мелочи.

И вот, прошло не так много времени. В памяти потихоньку всплывало всё больше слов. Я жил изолированно, в какой-то очень грязной, неприятной комнате, в том же самом помещении, этажами выше. Там стояла одна единственная кровать с очень тонким одеялом и вонючей подушкой, которая вся была в жёлтых пятнах. Да и одеяло тоже в каких-то красных пятнах, смахивающих на кровь по виду и привкусу, остающемся во рту.

Вид из окна такой же унылый, как и сама комната. Место, похожее на свалку металлолома, нагоняет тоску одним своим великолепием и атмосферой. Огромные контейнеры старого ржавого мусора, который, судя по всему, никто уже и никогда никуда не вывезет. В центре двора такой же ветхий и древний механизм, покрытий мхом и плесенью.

Нигде нет душа или ванной. В туалет можно ходить только сразу после еды. Похоже, он один на этаже, и так сделано, чтобы остальные жители минус пяти звёздочного хостела не пересекались бы между собой.

— Эй ты, вставай, — послышался однажды знакомый глубокий басовитый голос, пропитанный спокойствием и заметным безразличием к моей персоне.