Странно, но в первое время здесь, в этом маленьком мирке, о гриппе, страшном, смертоносном, почти не говорили. Люди воспринимали карантин скорее как неудобство, временную трудность, или даже блажь начальства. Поговаривали, что никакой особой опасности Эссайт не несет. Однако, тяжелые смерти, рост числа заболевших — все это было. Но это было там, за границей, а с нами, мы верили, ничего не могло случиться.

В первый мой рабочий день в больницу с материка прибыла первая машина с лекарствами и гуманитарной помощью. Мне дали напарника, парнишку жиденького, низкорослого, Серегу Чулкова, мы должны были вместе разгрузить эту машину. Чулков был бывшим карманником. Его освободили по амнистии накануне карантина. Попав в лагерь, он как-то сразу не принял меня. Все непривычное, чужое, как водится у людей беспородных, вызывало в нем кипучую злобу. Он был из тех, кто презирает интеллигентов и цинично ухмыляется при слове благородство.

-Ну, господин, вы с нами, или как? – с издевкой произнес он, когда вошел в цех. Я понял, что придется отстаивать свою честь, и приготовился к нападению.

Мы вышли во двор, к воротам подъехала машина. Там, откуда ни возьмись, появился его дружок, тоже бывший зек по кличке Картон. Он лихо запрыгнул в машину и стал перекидывать Чулку коробки, старательно отстраняя меня от дела. В ответ я тоже запрыгнул в машину и оттолкнул непрошенного гостя.