Мозаика памяти
Сегодня вторник, 23 мая 20_ года, сегодня мой восьмидесятый день рождения. Когда утром, по обыкновению вооружившись газетой, я сел у окна в гостиной, супруга моя, Ольга Павловна, готовила стол, чтобы встречать гостей в доме. Она все кружилась, расставляя фарфоровые чашки, и что-то напевала себе под нос. Но в голосе ее была слышна печаль. Она взглянула на меня украдкой, и печаль разлилась туманом, замостила все углы в комнате. Я знал, что ей жаль меня и наши прожитые годы. Может быть потому в доме весь день распахнуты окна, гуляют сквозняки и играет музыка. Как будто это не наш дом. Как будто не было в нем этой мучительно легкой, неоправданно короткой жизни. Каждый год мы приглашаем в дом друзей, чтобы заглушить разговорами эту липкую жалость. Ольга Павловна, непременно расчувствовавшись, приносит альбомы с фотографиями, открытки и детские рисунки. Глядя на снимки, она припоминает все до мелочей, и жизнь как будто проигрывается в ней снова и снова. А я не люблю рассматривать фотографии. Потому что с трудом вспоминаю казавшиеся тогда важными имена окружавших людей, значимые события и тревоги. Так возвращение в прошлое снова наводит на меня в неприятные размышления о конечности жизни. Сам себе я кажусь бессмысленным и ничтожным. Неужели это действительно я? – думается мне. И неужели все это и впрямь со мной было? Но сегодня я случайно нашел одну старую карточку. И давно забытая история разбудила во мне целый ворох воспоминаний. На фотографии старый дом, чернеющий у густого леса. На крыльце, облокотившись друг на друга, сидим мы, молодые еще ребята. Утреннее солнце охотно тянет к нам лучи, а мы прячем ладонями лица от его яркого света. Это было тяжёлое время, когда смертоносный грипп каждый день уносил десятки невинных жизней. Я был молодым преподавателем математики в ВУЗе, но грипп застал меня вдали от дома, в маленьком северном городке, и потому приходилось трудиться простым рабочим на кухне. Жили мы бесцветно и трудно. Что видел я? Только грязь и брань, под которую уходили призрачные, почти ничего уже не значащие, человеческие жизни. Там это называли «потери». Как невыносимо легко, спрятавшись в одно невесомое слово, звучит бесконечный мрак и ужас бессмысленности, ничтожности жизни. В этой лексической обобщенности вся нравственная развращенность мира. Об этом времени хочется забыть. Но, память все, же дорожит им. Найдя карточку, я уже не мог ни о чем другом больше думать. События и имена тревожили воображение. То, что прожито по-настоящему, не будет забыто! Об этом моя история.
