За восемь лет изменилось многое, Элизабет вернулась не в Литл Витком — она приехала в Лондон, где ее семья обосновалась. Мистер Купер, оправив старших детей в лучшие школы, какие только мог позволить, продал свою лавку в Глостершире и перевез свою семью в столицу. Такая смена обстановки не была его сиюминутной прихотью: у миссис Купер умерла тетушка, не имевшая других наследников, поэтому все ее скромное наследство в полторы тысячи фунтов отошло Мередит. В связи с этим и было принято решение улучшить благосостояние семьи в более богатом Лондоне. И оно действительно улучшалось, однако не так быстро, как этого хотел Джонатан Купер. Вслед за Итаном и Элизабет в школу пришлось отправлять младших сыновей, и так год за годом он тратил и тратил свое состояние на учебу отпрысков. Иногда даже жертвуя поездкой на воды для своей жены.

Но со временем все стало налаживаться: Итан вернулся, поступил в университет (как же гордились им родители) и стал помогать отцу в лавке. Через год учебу окончила и Элизабет. И теперь именно на ее плечи полностью легла помощь матери по хозяйству, а это значило, что выставки, театры и ярмарки почти всегда были для нее закрыты.

Часы в гостиной пробили девять, когда Лиз перешагнула через порог своей комнаты. На ощупь нашла лампу и зажгла ее. Тусклый желтый свет замерцал, отбрасывая тени от мебели на стены с ужасными обоями, покрытыми розами. Элизабет всей душой ненавидела эти обои, как, впрочем, и те болотно-зеленые, покрывавшие стены холла. Ей нравились те чудные, висевшие в доме у мисс Хилл, китайские шелковые полотна, полные райских садов и птиц. Узкая дубовая кровать будто призывала лечь и отдохнуть, откинувшись на пахнущие лавандой подушки. Здесь всегда пахло лавандой. Эти цветы были везде: в подушках, вместе с другими ароматическими травами, в вазонах, в духах Элизабет. Восстановление, очищение, свежесть. Именно последнего не хватало в ее жизни. Не было ничего свежего, пьянящего, острого. Только скучная трясина повседневных обязанностей.