Они очень долго еще сидели на кухне, потягивая ароматный кофе с оставшимися оладьями и джемом. Быстро отрезвевший Ричмонд рассказывал какие-то истории с участием их с Эдди знакомых, все опять смеялись, курили, а потом вдруг сразу как-то почувствовали, что устали. Ричмонд примолк, облокотившись на подоконник распахнутого окна, в которое влетали звуки уже ночного города и свежий после жары воздух. Откуда-то издалека, принесенный ветерком, донесся перестук колес метро, звенели велосипедами мальчишки, которых родители, видимо, еще не смогли загнать домой, по соседству бренчала гитара. Эдди, безбожно раскачиваясь на уже и без того расшатанном стуле, казалось, и не присутствовал здесь, постукивая чайной ложечкой о стол и напевая, а скорее, мурлыкая себе под нос, как Мэри Ли подозревала, ту самую песню из парка. Он поднялся первым.
-Ну, ладно, спать пора… Пойду я, лягу, а то что-то уже глаза закрываются. Между тем, вставать-то рано!
-Зачем это? – повернулся Ричмонд. – На завтра, вроде, не намечено ничего. Или ты…
-Именно «или»! – прервал его Эдди. – Спокойной ночи!.. Мэри Ли, еще раз – твои оладьи просто чудо. Даже остывшие. Спасибо, дорогуша!
Она кивнула, озадаченная странным диалогом между друзьями, слабо улыбнулась. Когда Эдди вышел, она принялась убирать со стола, решив, что уже никто ничего есть не будет. Ричмонд тоже встал, хотел закрыть окно, но помедлил и уселся прямо на подоконник с сигаретой.