Мэри уже трудно было говорить, язык заплетался, но ей так много еще хотелось сказать, что даже слезы появились на ее глазах. Ричмонд глядел на нее, глядел не отрываясь и понимал, чувствовал лишь одно – хватит! Хватит уже думать! Думать слишком тяжело, так все лишь запутывается еще больше. Как там сказал Кайл? Он должен просто решить, чего он хочет и что значит для него Мэри. Вот и все. А хочет он… хочет он, что бы она никуда не уезжала, что бы осталась с ним. И еще, что бы…
Он забрал из ее рук рюмку с недопитым ликером, выпил его сам и почти швырнул рюмку на столик. Мэри глядела на него прозрачными глазами, полными слез и страха, так напугал ее даже через пьяный дурман его резкий жест. Он схватил ее за руки и, встав, рывком поднял на ноги. Обнял. Секунду глядел в ее глаза, потом поднял подмышки и, прижав к себе, понес в спальню…
… Здесь не может быть сирени… Просто не может, потому, что это, Бог знает, какой этаж. Но она была, и ее ветви шелестели в приоткрытое окно силуэтами темнее сумрака ночи… Далекий шум последнего метро, звонкий смех в соседнем дворе и… дыхание Ричмонда, его шепот, которого она не понимает, но знает, что он говорит. Снова его теплая грудь, его руки, порывисто, отчаянно ласкающие ее тело, его предплечья, покрытые мягкими – она точно знает – золотистыми волосами, его ладони, которые она ловит губами. А он ловит ее губы, и она теряет свое дыхание, растворяясь в его страсти, чувствуя, как он входит в нее, берет ее всю, окончательно…
