-Хорошо!

Ричмонд почти вскочил со своего места.

-Ликер есть. Не может не быть! Мы, англичане – жуткие консерваторы и над этим потешается весь свет. С того дня, как Ли стала моей, я всегда держал дома бутылку этого ликера. Наши дни рождения, рождение Кайла – все это мы праздновали с ним. С тех пор он всегда есть в моем доме. Хотя… хотя пьем мы его теперь только с Кайлом в День Рождения его матери…

-Девятнадцатого сентября, — договорила за него Мэри.

-Ты могла узнать это от Брэндона.

-Могла. Но в моем свидетельстве о рождении стоит та же дата… Впрочем, в настоящий момент оно недействительно, ибо Катя Черкасова, которой я была до пожара, лежит в могиле.

Ричмонд замолчал, а Мэри вдруг особенно ясно осознала, что после той ноябрьской ночи, она и сама не знает, кто она есть на самом деле. Ее жизнь не просто изменилась. Она запуталась настолько, и сама она потерялась в этих дебрях так, что не расхлебать.

Казалось, Ричмонд увидел все эти мысли у нее на лице. Он молча вышел из гостиной, нашел в баре бутылку зеленого ликера и вернулся к ней. Откупорил и разлил по рюмкам ликер.

-Держи!

Точно, очнувшись, она приняла рюмку из его рук, поднесла к лицу и понюхала. Как она и ожидала, запах оказался очень знаком. Но она не стала говорить об этом. Толку то? Она просто выпила. Сначала пригубила, что бы почувствовать вкус, а потом залпом допила.

-Вкусно, — заметила она невольно.