– В том-то и дело, что не умели, – вздохнул в ответ. – Все огромные монолитные саркофаги с гладкой поверхностью и идеальными углами – наследие прошлой цивилизации. Египтянам под силу было работать только с мягким камнем, и то выходило очень коряво. Ручная обработка и машинная – совершенно разные вещи. Из чего было – из того здесь и сложили.

– А, правда, что Джосер три раза менял планы строительства?

– В храмовых записях не находил такой информации, Птаххетеп тоже не говорил. Думаю, это современная версия из-за отличий в кладке. Смотри, какая здесь, внутри. Почти монолитная. Снаружи есть кусок кладки из ровных небольших блоков. Остальное – все из обычных наколотых камней, а где-то – из мелких обломков, перемешанных с глиной и соломой. Идем дальше?

Мы прошли в один из низких коридоров, куда явно не заглядывали современные археологи. С каждым метром его высота становилась все меньше, что мы опустились на колени уже шагов через двадцать.

– Ай! – воскликнула Эмилия. – Больно!

Я с трудом развернулся к ней.

– Кто-то укусил? Порезалась? – забеспокоился, ведь мы были достаточно глубоко под землей.

– Нет, все хорошо. Здесь, – она отползла назад и указала пальцем на пол.

Я осторожно стал разгребать ладонями песок, обнажая острый край расколотой пластины.

– Диск, – осторожно извлек куски, отложил их в сторону. – Но коллекцию нашли не в этом коридоре, а на ярус ниже.