– Не по – ангельски поступаешь, мое создание. Совесть не мучает заметать следы затеянного моей дочерью?  

– Совесть моя давно терзает меня, с того момента как поклялся стать хранителем мира.  

Кистон освободил себя от магии царя, и когда повернулся, чтоб напасть на своего создателя, то царя уже не было, но Кистон услышал его голос.  

– Твоя совесть должна колоколом бить в твои уши, когда возжелал деву.  

– Сердитесь за то, что люблю ее, как и она меня? Или же считаете, что я запудрил ей мозги? Я еще тогда, когда вернулся, понял, что вы заранее все знали, но позволили ей спрыгнуть. Она страдала, я это чувствовал, ворвавшись в ее пустые покои.  

– Это твои мысли и рассуждения, избранный. Я не прятал дочь от матери. Но с помощью ее чувств, я создавал сильных Ангелов. Я готов был навсегда пожертвовать перерождением дочери. У вас был выбор прожить сто лет, а то и более, в запретном саду. Но она желала, чтобы ты жил вечно, а ты понадеялся на ее терпение. В итоге…  

– Да, оба не рассчитали в своих возможностях.  

– Кистон. Мне дорого каждое существо. Я понимаю твои чувства. Но… Не напирай на Миру. Она как весы, что, получив противовес, скинет лишнее или добавит в пользу равновесия. Ты желаешь вернуть ту, которую любил. Но она…  

– Все та же. Не нужно говорить, что изменилась. Вы и без меня видите, что она желала имя и свободу. И ради вас и меня, терпела свою судьбу, что была ей не по душе. И сейчас ее действия те же. Только с именем и силой равной вашей… Мне пора. – Кистон сжал рукоять меча и выпустил крыло. – И ваши теории про равновесие давно утеряны в битвах. Договоритесь со своей возлюбленной в кой то век. Ваши игры богов допекут Миру.