Прометавшись, Берит вспомнил, что давным-давно Саллес рассказывал ему о пользе радикальных мер:

–Если у человека начинает гнить нога, лекари отрубают её, потому что иначе гниль заберёт всё тело. Так и во всём. Если хочешь чего-то добиться, отрезай то, что отравляет, и тогда тело будет спасено. Именно так!

            Берит вспомнил это и понял: ответ найден! – он поедет в столицу и убьёт короля Мираса, и тем самым спасёт Маару, народ и Луала от гнили, которую источает противный человек, братоубийца и клятвопреступник!

            Это было помутнение рассудка, но Бреиту оно понравилось. В одно мгновение он ощутил себя важным и значимым, и, не оставляя никакого шанса на колебание, он выдвинулся с первой же возможностью в столицу.

***

            В столице, которая затихла, и ждала своего рока, его пыл должен был бы угаснуть. Он должен был встретить испуг и стремительное нежелание беседовать о происходящем и понять: союзников тут нет, может быть ещё нет, и будут чуть позже, когда правление Мираса обретёт чёткие черты, но сейчас точно нет.

            Но Берит добирался тяжело и мрачно. Сквозь ветра, грубые слухи, запахи крови и смерти только одно удерживало его на пути: жажда свершения настоящего деяния.

            Бериту уже виделось, как виконт Саллес признаёт свою неправоту и величие Берита, как рукоплещет ему толпа, освобождённая от захвата Мирасом, как Бериту предлагают роскошь и власть, а он гордо отказывает, выбирая величие свободного духа. Помутнение в нём нарастало и становилось одержимостью, а между тем, путь продолжался и в пути он заболел горячкой, которая очень странно отразилась на его организме – он не мог лежать, и хоть тело его горело, и перед глазами прыгали тени – решимость не покидала Берита даже с болезнью.