Это было давно. А бойня, устроенная Мирасом против верных людей своего брата, отгремела совсем недавно. Официально была лишь одна ночь, но по факту – сторонников павшего короля, ровно как и соратников Мираса, которые видели весь его путь от ничтожества до короля, понемногу истребляли, арестовывали, карали – и Маара молчала, усиленно не замечая происходящего.

            Этот переход к зимнему сезону на слух не отличался от других переходов, когда не звучали перевороты, пока не менялся король, и только тот, кто жил в Мааре с самого рождения, мог услышать по слишком уж ласковому тону соседей, или по излишнему заискиванию аристократов, что понемногу возвращались из своих имений припасть к рукам нового короля, что что-то всё-таки не так давно случилось.

            Пожалуй, в последний раз Маара оживилась перед своим зимним сном на похоронах своего павшего короля. Новоставленный король Мирас (да будут дни его долги), объявил, что похоронит своего брата с почестями, ибо:

–Я покарал правление, а не убил человека, – таков был политический курс нового короля. И тут бы всем привычно промолчать, принять новую власть, или униженно и льстиво соглашаться, забыв про своё мнение, но нет, нашёлся один остряк…

            Уличного поэта Грингуара знала вся Маара. Пожалуй, он был таким же королём, как и тот король, что восседал на троне, так как власть его над народом была оглушительной. Грингуар отзывался на все события, не умея молчать, и запамятовав, что история имеет два порока: изменчивость и очень хорошую память. В любой момент можно ожидать от неё перемен, и в любой момент можно ожидать, что история вытащит из своих глубин всё сказанное, сделанное и вскользь брошенное, и припомнит это всему роду неудачно высунувшемуся.