Аркадий Францевич оглянулся на Кенджи, оглядел его пристальным взглядом.
-Простите, господин Симосава, что так разглядываю вас! Я просто восхищен вашей спортивной внешностью. Вам ведь уже… больше сорока, я не ошибаюсь?
-Уже больше пятидесяти.
-Вот видите! Вот, что значит спорт в разумных пределах! Я видел ваши фильмы. Конечно, с точки зрения искусства…
Кенджи только рассмеялся.
-Ничего, о своих старых фильмах я знаю все. Это ступеньки к тому, что я пытаюсь достичь сейчас, только и всего.
-Рад, что вы не обиделись! Но ваши умения в тех фильмах выше всяческих похвал! Иной раз просто не понимаешь, как вам это удается! Удивительное искусство!
-Благодарю вас, доктор!
-И еще – вы замечательно говорите по-русски, надо отметить…
-Я старался!
-Неужели догадывались, что когда-нибудь встретите русскую женщину, с которой захочется поговорить без переводчика?!
Доктор улыбался, но глаза его блестели за стеклами пенсне. Казалось, разговор, на первый взгляд, такой легкий и ничего не значивший, подспудно переходил в очень хитрый допрос.
-А почему вы ходите в пенсне, Аркадий Францевич? — спросила я, вклинившись в эту странную ситуацию.
-О, это из-за нехорошей формы моей головы, барышня. Я перепробовал множество оправ с самыми различными дужками, но ни одна мне не подходила – начинались боли за ушами. Такие страшные, что работать становилось просто невозможно. С линзами тоже возникли проблемы, и мне пришло в голову использовать пенсне. И знаете, оказалось, это мое!.. Но, что же, вернемся к нашим баранам. Значит так, Машенька… Вы позволите вас так запросто называть?