Кенджи обхватил меня руками так, будто, кто-то прямо сейчас грозился отнять меня у него.
-Родная моя! Я жестоко, непростительно виноват! Я просто жалкий трус, так непохожий на своего отца!.. Ты готова ради меня на все, а я пытаюсь поступить, как положено, обрушив на тебя нестерпимую боль, хотя, точно такая же боль сжимает и мое сердце. Но теперь не бойся, ничего не бойся! Молясь о твоем спасении, я поклялся, что если тебя спасут, если вернут тебя мне, и ты простишь меня, я ни за что не отступлюсь – пусть хоть небо рухнет на меня. К черту все!
-Не чертыхайся, — прошептала я, целуя его грудь, — это тебе не идет… Все будет хорошо. Ты нервничаешь из-за моей операции?
-Невыносимо! – выдохнул Кенджи. – Хоть и верю в квалификацию твоего доктора… Впрочем, что-то у него там в голове есть, что мне не очень нравится. Но, надеюсь, твоего здоровья и его работы это не касается.
Он сел рядом со мной на койку.
-Что будет с твоими съемками? Ты ведь останешься здесь? Да?
-А как бы ты хотела?
-О, господи, неужели ты не знаешь?!.. Ты будешь со мной?
Кенджи повернулся ко мне и взял в ладони мое лицо.
-До чего же я смог довести тебя, если ты до сих пор так боишься и не веришь, что я не исчезну при любом удобном случае!.. Вот что! Слушай меня сейчас очень внимательно!
Я кивнула и почувствовала, как заболели мои глаза от готовых выступить слез.
-Когда за тобой придут, что бы провести обследования, — продолжал он, — я буду здесь, и даже ни на секунду не думай, что я денусь куда-нибудь по делам! Слышишь меня?