-Я услышал ваше сердце, Нигаи, я вижу ваши глаза, и знаю, что мне нечего бояться возвращения в вашу жизнь господина Ковальского. Не в этом дело. Совсем не в этом!
-Так в чем же?? – я едва не кричала, сжав его руку еще крепче.
Кенджи выдернул ее, схватил меня за плечи и прижал к себе. Прижал так крепко, так отчаянно, словно, я могла убежать. Потом ослабил объятия и посмотрел мне в лицо. Его губы такого удивительно красивого рисунка, мягкие, чувственные под черными усами, они были так близко… Я ощущала его дыхание, я тонула в его взгляде и видела в нем столько чувства и столько боли, что казалось, сердце мое взорвется сейчас. Такое невозможно выдержать! И я взяла в ладони его лицо, кончиками пальцев, дрожа и задыхаясь от слез, я гладила его кожу, его небольшую бороду с явной сединой. Если бы он только знал, как выразительны, как невыносимы его глаза!
-Нигаи… Нигаи… — прошептал он, и его взгляд заблестел. – Это невозможно!..
-Тогда оттолкните меня, если сможете, Кенджи! Оттолкните и уходите. Не мучайте меня… Я люблю вас и больше не могу об этом молчать. Простите меня за это, за то, чего вам не нужно, за то, чего вы так боитесь!
Он молчал, глядя мне в лицо мокрыми от слез глазами, и я не выдержала. Иначе бы просто умерла! Я прижалась губами к его губам. Он дернулся было, но тут же сам захватил мои губы так крепко, неистово, словно и его сердце взрывалось. Он уронил меня навзничь и целовал так, как никто и никогда в моей никчемной до него жизни – все сердце его было в этих поцелуях, в губах его, которые истинно оказались просто созданы для поцелуя. Руки его господь сотворил для любви – столько ласки оказалось в этих крепких ладонях, привычных держать пистолеты и самурайские мечи. И я умирала в них от обожания, слезы снова потоком лились из моих глаз, но я не противилась им, ибо видела слезы и в его глазах. Дальше только смерть!.. Но я принимала его, как саму жизнь. Я расстегивала тихонько пуговицы его рубахи, снимала галстук, гладила, целовала его гладкие, обнаженные плечи. Какая же теплая, чуть солоноватая, родная кожа. Его запах… Только мой, такой знакомый! И он покрывал поцелуями мои шею, грудь, шептал что-то и снова целовал. Но вдруг он упал лицом мне в грудь и замер, ухватив мои ладони в свои.