Неважно, что они провели вместе вот уже почти месяц, во время которого Белл трогательно заботился о ней, выхаживая после ранения. Что боялся дышать рядом с ней, чтобы не спугнуть робкий лучик счастья, пробившийся, наконец, сквозь плотные тучи мрака, как первый весенний цветок пробивается сквозь скованную льдом землю. Аврора была хрупкой и нежной, и Белл боялся её обидеть, чем-то ранить, тщательно оберегая от всех тревог, не смея прикасаться, не желая ничего большего, кроме как быть рядом с ней, дышать рядом с ней, впитывать её тепло и оттаивать душой и сердцем.

Этим утром он сплёл ей венок из хрустальных белых колокольчиков, растущих на плато чуть ниже. Аврора в этом венке была настолько прекрасной и чистой, что Белл любовался ею, не в силах отвести глаз… И всё же он знал… Чувствовал, что однажды это призрачное счастье, эта идиллия развеется, как дым. Что придёт час, когда придётся вернуться в реальность и отвечать на вопросы, которые навсегда сломают их последний маленький Рай. Белл-Ориэль боялся этого момента, и одновременно ждал его, понимая, что неведение Авроры не может длиться вечно, и рано или поздно, придётся сказать ей правду. Поэтому сегодня, когда девушка в который раз попыталась поднять тему их изгнания, Белл был готов, и почти не удивился, прочитав в душе возлюбленной горечь и отторжение.

Несомненно, было больно, но ставший уже привычным цинизм, не позволил ангелу сломить себя очередным разочарованием. Белл горько ухмыльнулся прежде, чем повернуться к девушке и убедиться, что его предчувствия верны. На лице Авроры действительно отражались все её чувства, главным из которых был страх. Она не могла скрыть его, да и не пыталась, понимая, что это бесполезно. Это отчего-то разозлило Белла, но он быстро совладал с собой, привычно спрятав свои чувства под маской невозмутимости.