Мысль о том, что мать убили, неожиданно отозвалась внутри невыносимой болью. Ангел застонал и зажмурился, гоня от себя отчаяние и пытаясь справиться с накатившей на него волной ужаса, почти граничившего с безумием. Безысходность и чувство одиночества затопили настолько, что Нигар едва не закричал снова. И только запоздавшее чувство самосохранения и страх привлечь к себе внимание Светлых заставили его стиснуть стучавшие зубы и до боли сжать дрожащие пальцы.

— Белл! — в который раз проскулил Нигар, беспомощно озираясь и стараясь не глядеть на чёрный прямоугольник выжженной земли. — Пожалуйста, Белл, не бросай меня! Ну, пожалуйста!..

И, словно откликаясь на его мольбу, чья-то зыбкая тень мелькнула в зареве пламени и поплыла в сторону ангела. Нигар подскочил, попятился, зацепился ногой за торчавшие корни и, охнув, скатился в канаву. Затаился там, прислушиваясь, втягивая носом запах горелой листвы и борясь с приступом гадливости. Грязь, вода и прогорклая вонь гниющих корней мгновенно пропитали его белую тогу, отчего та тут же прилипла к телу скользким смердящим саваном.

— Вставай! — прошелестело где-то над ухом, отчего Нигар дёрнулся всем телом, мгновенно позабыв про тошноту и едва не умерев от разрыва сердца. Он резко обернулся, но никого не увидел, только быструю тень, мелькнувшую на краю оврага. — Вставай и иди за мной! — повторил голос, оказавшись ещё ближе, и от его властного вибрирующего звучания волосы на затылке юноши встали дыбом.