— Старший лейтенант поможете администратору команды.(Тот встал-сел). Ты, Саша, (Виноградову) теперь капитаном команды будешь. Бобров — играющим тренером. Шувалов с ним в нападении, а Лайзанса — в ворота бы поставить как поправиться, но…

Пауза. Долгая пауза. 

Пипец, приехали. — думаю.

Генерал продолжил, бросив на стол сломанную вытащенную папиросу:

— У его (кивает на меня) разбившегося товарища Роберта Шульманиса в тумбочке обнаружили подписанные фотографии. Там, он и ты, Харий, вместе с будущими эсэсовцами… На Шульманиса из Риги недавно пришло письмо, что он — «друг эсэсовцев»… Да, Харий, многие из твоих одноклубников и соперников в чемпионате рейхскоммисариата «Остланд» затем вступили в ваффен-СС.

Пауза. Виноградов, открыв рот, роняет кепку на пол.

— Хорошо, что старлей, — Сталин кивнул на подпрыгнувшего офицера, — не растерялся и забрал фотографии у участкового. А то сидел бы ты друг на нарах…(мне) Помнишь, каких трудов стоило договориться о вашем переходе? И всё коту под хвост. Что мне с тобой делать?

Я пытался хоть что-то сказать, но как рыба только открывал рот, потрясённый зигзагом судьбы.

 «Друг эсэсовцев». Это же крест зелёнкой на лбу. 

Тут кашлянул Виноградов. Сталин, закурив «Герцеговину Флор», посмотрел на него, кивнул. Тот прокашлявшись:

— Я вот слышал как Бобёр…, то есть Бобров рассказывал , как тренер московского Динамо Качалин взял в зарубежное турне травмированного игрока. В команде потом разговоры пошли. Наш-то тренер своих не бросает. Да мы с ним в огонь и в воду…