— Пусть пытает — это даже хорошо, — удовлетворённо кивнул я, по-отечески взъерошив пацану волосы. — Мы придумаем для Таис ответ.
— Па, а зачем она тебе?
Мне показалось, или в голосе Назикира мелькнула нотка ревности? Я взял его ладошку, сжал в своей.
— Тебе не о чем беспокоиться, Зик. У меня никогда не было сына, но теперь он есть, и я ни за что с ним не расстанусь, понял?
— Но я ведь тебе не сын, — паренёк сник, опустив голову. Помолчал, потом нехотя продолжил: — Знаешь, что я слышал?
— Что?
— На днях в таверну заходили купцы. Они набрались хорошенько и стали болтать о Среднем мире, где недавно побывали. Так вот, один сказал, что там, на рудниках, на каторгах, работают не только мужчины, но и женщины — воровки всякие, убийцы. Надсмотрщики иногда пользуются ими, и получаются дети. Якобы этих детей те конвоиры, что пожалостливее, отправляют в наш мир вместе с торговыми обозами, чтобы младенцев пристроили в какую-нибудь семью. А торговцы плату возьмут, но заморачиваться с небезопасным живым товаром не рискуют, вот и выбрасывают младенцев на помойки в небольших городках. Потом говорят, что те умерли по дороге… Как думаешь, может, и я… — Назикир тяжело сглотнул, не решаясь поднять взгляд. — Может, и меня так же?.. Ты ведь меня на помойке нашёл… А вдруг и я сын какой-нибудь каторжницы? — совсем тихо выдохнул он.
— Зик, всё, что ты слышал — забудь! — я крепче сжал его руку, заставляя поднять взгляд. — Ты — мой сын! — твёрдо посмотрел ему в глаза. — Запомни это и прекрати нести всякую чушь!.. Или тебе плохо со мной?