— Потому что это говно слабо плавит?

— Потому что руды много! Мы вообще, скоро расширяться будем, понял?

— Но не в этом году точно, — сказал Берон, после поднял стакан газированной воды.

— И что? Наше дело достойное и уважаемое, не то, что у вас – скитальцев и мародёров, только о себе и печётесь. Сами умираете в одиночестве в глуши, и имён ваших никто не помнит. Ну и пусть не сегодня, — молодой встал и расставил руки в стороны, показав свои тёмные и обожженные пальцы, — но мы….

 Молодого работника остановили ладонью положенной на плечо.

— Не надо начинать, сядь! – Строго сказал Морщинистый мужчина с недлинной неширокой бородой.

Молодой посмотрел на него, опустил взгляд и сел. Берон положил в сумку сухие пайки и, толкнув в плечо задуманного Гниль, встал и пошёл из таверны.

— Хорошего дня! – Крикнул в спину трактирщик.

 Берон прошёл между домами до окраины деревни по широкой грязевой тропинке, следующее здание, в которое они с Гнилью зашли было одноэтажным каменным амбаром. Пройдя через этот пустой амбар, они вышли к широкому перепутью. Одна дорога вела в деревню, две остальные в поле и лес, в основании первой дороги в землю был вкопан длинный деревянный столб. Под столбом на метр вдоль дороги лежали доски. Подойдя поближе, Гниль понял, что это своеобразная остановка.

 Берон наступил на доски, прошёл по ним, и пошёл в сторону леса. Гниль, удивленный от выбора Берона идти в лес пешком нагнал его и спросил: