— Да, вы же сменяете моего сына, идёте с Бероном вместо него, да?

— Наверное.

— Хе, — старик поднял правый конец ротовой полосы и оскалил два заостренных зуба, — какие точные и уверенные ответы, вы не сомневаетесь в своей стезе, верно?

— Что такое «стезя»?

— Жизненный путь. Знаете, кто-то учится с ранних лет определенному ремеслу, а кто-то всю жизнь переиначивает место своей работы, не успевая нормально научиться чему-либо. Именно таким половину своей жизни был мой сын, вечно у него возбуждались причины сменить ритм жизни. В конечном итоге он научился стрелять ножами, ну, бросаться ими, и явился ко мне спустя долгое время, чтобы посвятить меня своей новой профессией – мародёр.

— Он воровал у трупов?

— Да. Семь? Уже семь лет? Семь лет как закончилась война за корону, феодальный конфликт. Шёл он четыре года, и эти четыре года мой сын бродил по полям сражений, забирал у мёртвых и добивал раненых. Занимался мерзкими делами, за которые вешали за шею на дерево. Хоть я понимаю, что у него нет чести и достоинства за такие деяния, он всё равно остаётся моим сыном. Оставался.

— Тогда…тогда почему вы так холодно…

— Узнал, что он умер? Потому что…

 Берон спустился с лестницы, Кроме «рюкзака» для ковра на его левом плече висела нормальная широкая сумка на застежке.

— Аа! Возьмёшь эту сумку?

— Да.

— Бери, — помахал рукой старик, — денег дать?

— Да.

Старик встал, достал из скрытого сундучка у волка под лапами мешочек с монетами.