И Хан поторопился. Он вовсе не хотел умирать. Переизбыток магии в его теле для него смертелен. Всю жизнь им говорили об этом, и он читал о том, как воины, что сражались с магическими пустынными тварями, порожденными гномами, падали один за другим, когда по ним били лучи чистой магической энергии. Преодолевая все уровни защиты, магия насыщала их тела и вызывала смерть.

Поэтому остаток пути они преодолели в бешенном темпе. Хану плевать стало на раны, которые еще утром сильно его донимали. Теперь появилась проблема посерьезнее.  И эта проблема может стать для него последней в жизни.

Ютка думала они еще дня три-четыре до деревни добираться будут, но дварф покрыл это расстояние с ней на руках всего за сутки. Ночью девочка с трудом убедила его передохнуть, нажимая на то, что раны могут открыться и он умрет от вполне реального кровотечения, а не от придуманной им болезни. Хан вторую часть этой изобличающей речи не уловил, но проникся мыслью о обескровливании. Поэтому лег.

Солнце где-то на половину поднялось из-за горизонта, а Хан уже несся по улице Речного Дуба. Ютка его направляла взмахами рук и окриками, когда взмахов было недостаточно.

Так он и добрался до двухэтажного бревенчатого дома, расположившегося в гордом одиночестве по правую руку от дороги, если идти с Юга, откуда и примчал Хануман. На крыльце по своему обыкновению сидела Юткина бабуля и курила небольшую пузатую трубку. Она еще издалека заприметила мчащегося по дороге громилу и сидящую на его плече Ютку.