Нина Григорьевна отвела меня к месту ночлега. Извиняясь за временные неудобства, она открыла старую однокомнатную хатку рядом с роддомом. На побеленной стене обнаружилась странная вывеска: «КИЗ». Оказалось, это кабинет инфекционных заболеваний. Меня заверили, что последний заразный лежал здесь полгода назад, и уже много раз все дезинфицировалось. Было пусто, воняло хлоркой и углем. Печка гудела жарко в побеленной комнатке с умывальником, кроватью и тумбочкой. На крохотных окнах висели ситцевые больничные пеленки с игриво разбросанными надписями «Минздрав СССР». Наволочка и простыни были в том же духе. Вспомнил комнату сестер рядом с операционной, и мне захотелось туда. «Ну, да ладно, всего-то две недели…»
Заснуть не удавалось, как всегда бывало в дороге, или на новом месте. Много раз выходил покурить на крыльцо. Чистейший деревенский воздух казался сладким, как фруктовое мороженое. Да, надо было приехать в глушь, чтобы поднять голову и вспомнить, какие яркие звезды в январе. Терзали мысли о предстоящей операции: — А если там уже разлитой перитонит, как я ее здесь выхаживать стану? Ведь придется к нам в областную реанимацию везти, если осложнения начнутся. Ладно, поживем — увидим, нечего себя накручивать заранее.
Утром, после обильного завтрака, взяли доярку в операционную, и мои худшие опасения оправдались. Перитонит был уже диффузный — гной вышел из таза почти на всю брюшную полость. Это всегда чревато серьезными осложнениями, опасными для жизни. Но, к моему удивлению, факт этот никак не связывался хирургами с отсрочкой операции до утра. Ругали селянку на чем свет стоит за то, что не обратилась три дня назад. Она ничего не слышит в наркозе. Наши хирурги на операциях поосторожнее со словами, которые могут касаться состояния пациента. Были публикации о наблюдениях, где больные слово в слово повторяли то, что о них говорили хирурги на операции. Свойства подкорки «записывать» информацию, возможно, при медикаментозном сне сохраняется, мы не знаем. Но лучше «плохих» слов о больном в операционной не говорить. Здесь вообще много говорить нельзя — нас так учили. Я был поражен еще другим, у них не было положенного тонкого и длинного зонда.
