-Да, — глухо ответствовал Ричмонд.

И Кайл списал этот тон отца на воспоминания о Мэри Ли Палмер, навсегда оставшейся юной жене Ричмонда Толларка. Он не мог знать о том, что на самом деле виной были сейчас не только эти воспоминания. Ричмонд буквально задохнулся, глядя на снимок Ли, его Ли и убеждаясь, чем дальше, тем больше, что Мэри Бероева, эта смешно остриженная девочка, непонятно задевшая его, как две капли воды похожа на Ли. И впрямь, одно лицо! Даже стрижка эта ее не могла сбить его с толку, хотя у Ли волосы были длиннее. И глаза… Сегодня, когда Мэри сняла свои дурацкие очки, главным, что сразило его, было даже не это сходство с Ли. Глаза! Этот редкий цвет – чистый, ярко-зеленый, так напоминающий блики солнца в свежей майской листве. Этот цвет ему не забыть до конца дней своих, и он мог поклясться, что никогда потом, после гибели Ли, за все эти долгие годы он ни у кого не встречал таких глаз. Только вот теперь, у этой удивительной русской девушки, которая вызвала сейчас в нем целую массу непонятных и не очень приятных чувств. Это ее сходство с Ли, эти ее глаза… Точно, она украла их у Ли! Украла, как и лицо, что бы… что бы достать его, достать его сердце, так глубоко упрятанное от всяческих попыток зажечь его любовью к другой, любовью к чужой…

-Отец?

Кайл не мог не заметить, как изменилось лицо Ричмонда.

-Да?

Ричмонд перехватил листы альбома и вернулся к портрету Ли. Хороший, четкий снимок, мастерски подчеркнувший всю привлекательность, тонкое обаяние и, в то же время, какую-то мальчишескую симпатию девушки, усиленную россыпью веснушек на переносице и щеках. Ричи всегда удивлялся им, появившемся на коже человека с темными волосами, золотистая рыжина в которых переливалась лишь на ярком солнце. Он смотрел в ее глаза, оттененные черными «стрелками», легкими коричневыми с золотом тенями и густой тушью на длинных ресницах. Что удивительно, такая яркая косметика совсем ее не портила, взгляд не терялся, притягивая влажной прозрачностью и затаенной улыбкой…