И тут Ричмонд схватил кипу рисунков и стал рыться в них так яростно, что Кайл испугался – он их порвет. Но вот Ричмонд хрипло и как-то почти хищно хмыкнул и бросил перед сыном одну из акварелей, прихлопнув, видимо, для особой значимости ладонью.
-Вот, гляди!.. Гляди и сравнивай!!
Кайл сдвинул рисунок с альбома так, что бы рядом с ним оказалось фото, на котором остановился Ричмонд. Он даже замер на несколько секунд, что бы удержать удивительное ощущение, скользнувшее по его лицу, обонянию, подобно дуновению ветра, дыханию самого времени – Кайл почувствовал тепло, солнечное тепло, спадавшую жару летнего дня, нагретых за день камней мостовой и стен домов. Запах роз под окнами, а еще… что-то конфетное, сахарное и легкий, едва уловимый аромат парфюма. Недорогого, но очень приятного, сладковатого, словно цветы ванили и миндаля в одном букете…И Кайл внезапно вспомнил это удивительное ощущение – как папа берет его на руки и… так высоко! Немного страшно, но от этого хочется только визжать и нисколько плакать. Дух захватывает! Но папины руки держат крепко. Сильные руки отца…Наверное, этот золотоволосый малыш на руках высокого мужчины в светлой рубахе с закатанными рукавами чувствует то же самое…
Кайл глядел на фото, потом на рисунок, и снова на фото – этот мужчина, должно быть, его дед, а женщина, маленькая, хрупкая, с золотыми локонами, уложенными под шляпку с вуалеткой – его бабушка…И казалось… что рисунок, эта прозрачная, солнечная акварель… и есть правда, куда большая и реальная, чем старая, пожелтевшая слегка фотография.