— Вполне. Он отлично управляется с площадью стен, объёмом краски и прочими стратегически важными расчётами. Враг не пройдёт.

— Ладно, хватит зубоскалить, — проворчал Главный в меру раздражённо. — Или ты хочешь гулять по оранжевым коридорам?

— Никак нет.

— Ну так и отлично. Считайте. И кстати… Новый год скоро. Алкоголь, хлопушки бьют в голову…

— Я не замечал, чтобы он пил.

Генерал выдал авторитетно, как он любит:

— На новый год пьют все, кто от радости, кто от горя, — Сикорски выдержал многозначительную паузу и продолжил: — Блэйк, я скажу один раз. Если он что-нибудь выкинет, сразу оформляй увольнение задним числом — я подпишу, а дальше — меня не интересует, что и как, но он не должен выйти за ворота. Мы не можем выпускать на улицы всяких уёбков. Но и смыть свою жизнь в унитаз за хуй пойми кого я тебе не позволю. Хотя следовало бы — после таких твоих выебонов на трибунале. В общем, ты меня понял.

— Так точно.

Конечно, какая мне высшая мера — а кто будет считать краски, швабры и прочее, что взбредёт ему в голову? Хорошо быть полезным сотрудником.

Главный помялся, словно хотел сказать что-то ещё, но потом всё же кивнул на дверь. Наконец-то.

Коридоры уже опустели. Рабочий день полтора часа как закончился, все разбежались по домам, местные — по комнатам, один я прусь в кабинет только ради того, чтобы оставить документы. Такое у меня правило: держать рабочие бумаги исключительно там — спасибо, в моей комнате они мне не нужны, должен же я хоть где-то отдыхать от этого всего.