И вот, значит, с этим самым леденцом во рту открываю я дверь — а Эрик шагает по приёмной, что вообще-то ему не свойственно, обычно он сидит за компьютером или в крайнем случае отирается где-то у стенки: в шкафу роется или кофеварку чистит. В общем, не любит отсвечивать. А тут — мечется туда-сюда.

Чуть я зашёл, он подхватил со стола какую-то бумагу и сунул мне. Официальный вызов на совещание. Ну да, декабрь, из штаба прислали разнарядки на следующий год, то есть Главный обязан отчитаться, что довёл их до сведения всему командному составу: сначала все расписываются, что получили вызов, затем подтверждают присутствие на совещании, потом — что были ознакомлены… Обычная бюрократия.

Я спокойненько взял бланк, буркнул сквозь леденец: «Спасибо» и ушёл к себе.

Весь день просидел за изучением каталогов стройматериалов. Ремонт дошёл до нашего корпуса, и Главный не придумал ничего умнее, чем повесить на меня все эти шпатлёвки и покраски, потому что хозотделу не доверяет: в смете на пятый корпус они перепутали аж три цвета, не говоря о том, что заказали краску не эконом, а люкс, с «роскошными оттенками», как заявлено в описании, и не менее роскошными ценами. Ну, насыщенно-фиолетовые стены в общих душевых — ещё ладно, хоть и смахивает на бордель, а вот когда Сикорски увидал весёленькие жёлтые спальни казармы — вообще с цепи сорвался. Орал про детский сад «Ромашка», брызгал слюной в лицо начальнику хозбригады и напоследок объявил, что сметами в нашем, шестом, корпусе будет заниматься — конечно, «младший капитан Блэйк», кто ж ещё — таким тоном, что возражать точно не стоило.