– Моя маленькая дрянь, посмотри,

Мне всегда хотелось петь о любви.

Но какая может быть здесь любовь?

Мы сейчас быстренько с тобой раз-два-три.

Этот мир жесток и нищ, как ни глянь,

Но зато в нем у меня есть она.

По ночам она мне в ухо храпит.

Моя маленькая дрянь.

Из головы выветрило все мысли, Яна забыла причины конфликта. Она просто уставилась на Лешу, который удивительно хорошо играл на гитаре и пел свою ненавистную песню. Это было представление для нее, он смотрел ей прямо в глаза и признавал свое поражение. Первых шагов таких масштабов Леша не делал еще никогда, правда, они и не ругались так, чтобы разъехаться.

– Что, Яна, твой выступает? – засмеялась одна из женщин.

– Мой, – ответила Яна.

Яна попыталась сжать губы, которые все равно разъехались в улыбке.

– Поет охрененно, но выбор песни странный, – сказала другая.

– Да что вы, блять, понимаете? Это классика.

Усевшись на подоконник, Яна пялилась на Лешу, который выступал прилюдно впервые за пятнадцать лет. Последние аккорды, и он убрал гитару за спину.

– Яна, поехали домой.

Он сказал так, словно не было этого месяца, угрозы выкидыша и острых оскорблений. Словно они, как в один из лучших дней, катались весь вечер на байке и ему надоело. Просто надоело, и он позвал ее домой.

Если Яна придумала, как сбежать со второго этажа частной клиники, обычная больница оказалась уровнем несравнимым. Спокойно одевшись и с видом непоколебимым, Яна просто ушла, несмотря на то, что ее не выписали. Она села на байк и взяла шлем, который протянул ей Леша.