– Согласен, все, что светит ебаным феминисткам, это резиновые хуи и дети из пробирок, блять, – рявкнул Костя и опрокинул стакан.

– Ну и заебись, – рассмеялась Яна.

Она еще долго расписывала, как прекрасна жизнь без мужиков, и Лешу забавляло, что данную дискуссию она вела в кроссовках за пятьсот долларов и с айфоном последней модели, купленными на деньги мужика. Да она сама не верила в то, что вливала в уши оппонентам. Ей было важно спорить для спора, и порой было забавно наблюдать за ней, если, конечно, спорила она не с ним.

Когда Костя в порыве неконтролируемой ярости смахнул со стола и бутылку, и стаканы, Леша вытянул Яну, хотя она собиралась нанести сокрушающий удар. Все чаще их совместные посиделки заканчивались конфликтами и приходилось уезжать раньше.

– Пока, мальчики! – хохотала она, даже не упираясь.

– Садись, феминистка ебаная, – бросил в Яну шлемом Леша.

– Не ебаная, – расплылись ее и без того длинные губы в улыбке. – Пока, – добавила она таким тоном, что Леше перекосило лицо. – Нормально я его так сделала, да?

– Да пиздец просто. Только он не я и когда-нибудь въебет тебе так, что зубы будешь собирать.

– Какие вы, блять, все зануды, – Яна уселась на байк, словно он был ее. – Поехали кататься на поле.

Леша молчал. Все же она слишком хорошо знала его и прямо сейчас невинно хлопала ресничками, не позволяя увести взгляд.

– Ну пожалуйста. Ну, Леша. Ну поехали. Я больше не буду так хуево себя вести, честно.