– От нормальной еды не блюют.

– Блюют еще как, если токсикоз.

Яна упала на диван и пялилась на люстру, пока до Глеба доходило.

– Ты че, блять, залетела?

– Да. Можешь пошутить на счет того, как охуенно рожать в шестнадцать.

– Шутить? Да тут посочувствовать только можно. Значит рожать решила? – спросил Глеб.

– Ну как, блять, решила. Аборт делать не захотела, как я буду рожать и что делать с ребенком, пока в душе не ебу.

– А батя че?

– Пиздец счастлив батя. Последние извилины, кажись, от новости охуенной отказали: силой запер меня в ебучую клинику на аборт.

– А ты значит съебалась из города?

– Ага, решила стать мамашей-одиночкой, – улыбнулась Яна.

– Ну ты это, не отчаивайся, может он передумает и извиняться приползет.

– Да нихуя. Ему не нужен ребенок.

– Я знал таких мужиков, сначала в отказ шли, а потом и вторых заводили. Просто кому-то больше времени, видимо, надо.

– Леша хочет ебаться и на этом все, жить без ебучих отягощений. Его разок уже отяготило, и второй раз он в эту хуйню не сунется. Моя мать умерла, потому что не смогла выносить его ребенка. Могу представить, сколько раз он думал, как охуенно жил бы с ней, если бы не его ебаный сперматозоид в ее яйцеклетке.

– Вот же пиздец. Ну и чего ты, блять, хотела? Он же может аборт тебе навязывал не для того чтобы ответственность скинуть, боялся просто, что и ты умрешь.

– Хотела, чтобы словами со мной через рот поговорил! Уперся, как баран ебаный, и решил, что насильно со мной что-то делать будет. Да похуй мне, что у него и с кем было. Я не она, она больная была, и ребенок ее добил. Пусть сидит в своем ебучем прошлом, я не собираюсь искупать чужие ошибки, у меня и своих дохуя.