За одной была и другая, и так далее. Поставив одну ногу на диван, Леша перебирал струны так ловко, что Яна уже искусала губу от наслаждения. Сначала он играл свои собственные песни, затем любимые хиты.

– Давай «Свидетельство о смерти». Ты же знаешь их песни лучше меня, хоть вечно кривишься, когда включаю «Мою маленькую дрянь».

– Я играю только свое или то, что мне нравится. Эту хуету я играть не буду никогда.

– Ну пожалуйста. Я так мечтаю услышать ее в твоем исполнении. Знаю, это будет охуенно.

– Я сказал нет.

– Что, блять, должно случиться, чтобы ты согласился? – поджала губы Яна.

– Я не буду играть эту хуйню никогда в жизни.

– А если будет конец света? Я бы даже взорвала всю планету к хуям, чтобы это послушать.

– Это дерьмо не стоит даже того, чтобы в туалете звучать, не то чтобы в последние минуты существования человечества.

– А если бы я умирала и это было бы моим последним желанием? – заглянула ему в лицо Яна.

– Нет, – обрубил Леша.

– Серьезно? Ты бы и тогда свою ебаную гордость в жопу не засунул?

– Нет.

– Пиздец ты злой и жестокий. Леша, а я ужасно пою?

Леша улыбнулся. Да, Яна пела часто и не только под его аккомпанемент. Ее голос звенел в квартире под разные мелодии круглосуточно.

– Ну как тебе сказать.

– Настолько все хуево? Тебе режут твой охуенный слух мои децибелы?

– Да нормально ты поешь, порой вообще заебись тянешь.

– Сыграешь ту, что написал маме?

Леша не ответил, только вздохнул и взял первые ноты. Эту он играл крайне редко. Леша вообще редко пел, и уговорить его было невозможно. Только под настроение с искренним желанием. Ничего красивее этой песни Яна не знала. Спокойнее, чем другие его шедевры, и с очень глубоким смыслом. Эксклюзивной ее делало не только исполнение и история создания, еще и невозможность услышать ни на одном носителе. Эта песня хранилась только в голове Леши. Яна смотрела на него не моргая. Никто даже не догадывался, насколько он может быть романтичным.