— Профессору нужна была информация. — Прошептал голос в голове.

— Только не сейчас, не начинай, — взмолился Глен с намокшими глазами.

— Сейчас, дружище. А когда, как не сейчас? Я твой единственный друг и попутчик, неужто ты хочешь меня прогнать? Останешься совсем один. Наедине с этим жутким миром, к которому ты раньше был слеп. Хочешь вернуть все как было? Хочешь забыть, каким мир является на самом деле? Покинуть это темное место, полное мрачных тайн и вернуться на свой островок безмятежности? 

Глен молча раскачивался взад вперед на кресле. Все его тело напряглось, словно для рывка. Из под плотно закрытых век струились слезы, утопая в бороде на щеках. 

— Дыши, — думал он. — Просто дыши, не останавливайся, сейчас нет ничего важнее.

Он разомкнул ладонь и принялся поглаживать шрам на ней большим пальцем другой руки. Этот жест успокаивал его. Он потерял всякую веру на покой. Но все еще верил в этот символ. Он продолжал водить пальцем по кругу, следуя узору шрама.

— Колесо, — думал он, раскачиваясь взад вперед. — Колесо катится и катится, не смотря ни на что. Преодолевает расстояния. Кочку за кочкой. Милю за милей. Будь как колесо. Не прекращай движение, иначе какой от тебя прок.

Глен перестал раскачиваться. Теперь он слышал в голове лишь свои мысли. Он научился отличать их от навязчивого шепота, паразитом засевшего в его мозгу.

— Я достану тебя тварь, — подумал он. — Достану и надругаюсь, слышишь?