Мальчишка не обладал бесконечным запасом удачи и на очередном крутом повороте этой гонки споткнулся о сточную трубу, кубарем покатившись по смежной улице порта. С его головы слетела зелёная шапка, открыв ясному небу торчащую во все стороны ярко рыжую копну волос. Мальчишка словно мячик несколько раз отскочил от земли, катясь по ней кубарем. Затем вскочил на ноги и снова бросился наутёк. Сержант по достоинству оценил подобную стремительность и пробегая мимо места падения мальчишки, подхватил наполовину пропитавшуюся грязью шапку. 

Мальчишка нырнул в очередной переулок этого грохочущего, вонючего лабиринта и Глен бросился следом, гремя широкими плечами о мелкие панели окошек по обе стороны. Погоня закончилась быстро, впрочем отняв у сержанта немало сил. Выносливость его теперь остляла желать лучшего. Глен и не помнил уже, когда в последний раз мог ускориться быстрее прогулочного шага и не сбить при этом дыхания. Теперь же, он обливался потом, который струился с макушки по холодному, онемевшему лицу. Перед глазами скакали чёрные кольца. Они то накатывались на него, то отступали, грозя сшибить с ног и лишить сознания. 

Сержант согнулся закашлявшись и упёрся в колени скользкими от пота ладонями. Сделав несколько глубоких вдохов, он выпрямился и круги перед глазами побледнели, но не пропали. Потеря сознания ему больше не грозила. Но появилась другая угроза, по сравению с которой потеря сознания казалась пустяком. Он стоял у входа в небольшой грязный дворик, окружённый вокруг стенами гофрированного железа. Возвышаясь высоко над головой, они ощетинились рваными краями лопнувшей от времени краской. Под краской бурыми пятнами расплывалась ржавчина. Под ногами хлюпала сырая земля, с редкими пучками желтого сорняка. Напротив него, из рук мальчишки, в свои большие, мозолистые ладони кобуру принял тип крайне неприятной наружности. Он выглядел как и многие матросы вокруг, с той лишь разницей, что предпочитал зарабатывать свои деньги грязными способами, в переносном смысле этого слова. Глен давно научился отличать лица людей, стоявших по одну сторону закона от тех, кто ворочался по другую ее сторону. Эти лица не были омерзительными или страшными, они просто были другими. Они отличались неким бесстрашием перед наказанием, презрением к устоям. Скорее всего эти лица излучали подобие храбрости. Именно, лица преступников, какими бы красивыми или уродливыми они ни были, носили на себе печать некой извращённой храбрости. Вот и трое молодчиков напротив Глена, которым мальчишка принёс свою добычу, выглядели очень храбрыми. Черезчур храбрыми, даже надменными.