Один из них, стоявший впереди, ухмыляясь, что-то сказал Глену. Но Глен его не слышал. В ушах у сержанта стучало сердце, словно изменило место своего проживания с грудной клетки в череп. Он слышал нарастающий шум волн — но не тех, что скрывали под своей поверхностью кошмары из недавнего сна, сведшего с ума поляка. Глен слышал волны адреналина, тонко гудящие внутри его разума, превращая время вокруг в смоляной пузырь. Бандит продолжал говорить что-то, гадко ухмыляясь и слова его видимо очень веселили двух здоровяков за его спиной. Мальчишка с жалостью взглянул на Глена и отбежал в дальний угол дворика, укрывшись за рулоном ржавой рабицы. 

Глен очень устал за время своего путешествия, но это никаким образом не сказалось на его умственных способностях. Он четко осознавал, что произойдёт дальше. Не разбирая слов бандита, Глен знал, о чем тот толкует, сдабривая свою речь красочными словами, описывающими различные половые органы. Эти грязные слова так смешили дружков верзилы и так пугали мальчонку, забившегося в угол. Глен знал, что во избежании дальнейшего развития событий, ему нужно просто повернуться спиной и убежать. Убежать в узкий проход между складских стен и удалиться от порта настолько, насколько хватит сил, в самые короткие сроки. Иначе брызнет горячая кровь и затрещат кости. Но не его кости, не Глена. Он достаточно долго бежит от того, с чем не может бороться — не знает как. Но с тем, что сейчас происходило в этом дворике он знал как бороться. Он умел это делать. Умел хорошо.