Я сидел на могиле у матери и просил прощения за то, что вместо того, чтобы убить этого «людя», я был едва ли не в состоянии позволить ему убить себя. Я молил ее простить мне мою слабость и дать сил.
     Вчера я украл у Гэбриэла его смертоносное для вампиров орудие и уничтожил его. Теперь охотник останется без орудия. Для того, чтобы сделать новое, нужно время. Там я успею что-нибудь придумать.
     Я еще раз попросил у матери прощения и вернулся в поместье. Меня встретил Гэбриэл.
     — Где вы были, мистер? — с какой-то издевкой спросил он.
     — Гулял, — ответил я.
     — Куда-то арбалет пропал, — снова сказал он.
     Мои глаза предательски забегали и я отвернулся.
     — Понятия не имею, — ответил я.
     — Может снова мыши летучие унесли? — цинично бросил он.
     — Да что с вами такое! — сказал я для того, чтобы сказать хоть что-то. — Неужели вы хотите обвинить меня в пропаже ваших вещей?
     Гэбриэл развернулся ко мне. Он был разгневан.
     — Был сегодня на вашем фамильном кладбище…
     — И… увидел дату рождения и дату смерти вашей матери, — сказал Гэбриэл. — Знаете, мне показалось, что, как для человека, жизнь в 532 года чрезмерно длинна, вам так не кажется?
     Вся моя смелость куда-то улетучилась. Я уже забыл, как еще недавно сам хотел признаться во всем. Мне стало страшно.
     — Это какая-то ошибка, — промямлил я.
     Гэбриэл сильно сжал мои плечи и встряхнул меня.
     — Неужели? Не нужно лгать! Я знаю, кто вы. Вы-из рода этих мразей. И как я сразу не догадался-то! Вы уничтожили мои орудия, но вам не избежать смерти все равно! — он швырнул меня на кровать.
     — А как же ваша любовь? — бросил я ему, готовя себя к смерти.
     — Какая любовь может быть к мерзким тварям, к врагам рода человеческого!
     Гэбриэл прижал меня к кровати. Наши лица находились близко друг от друга. Я видел его глаза, обуреваемые гневом, ненавистью, чужие глаза, глаза, сулящие мне опасность. Сработал инстинкт самосохранения — в моем мозгу промелькнула мысль накинуться на него и впиться клыками в шею. Но нерешительность, малодушие сковали мои члены. Я не мог пошевелиться. Я не мог убить то, что я люблю…
     — Да… — сдавленным голосом проговорил я. — Я — вампир. Я — тот, кто пьет кровь, убивает людей или дарит им вечную жизнь… Твой род также беспощадно убил мою семью, как мой — твою. И я стал маленьким очевидцем этой трагедии, которая и сейчас еще стоит у меня перед глазами.
     Я не стал отрицать своего происхождения, которым горжусь. Твое право, что решить в отношении меня…
     Гэбриэл рассвирепел еще больше. Его лицо исказила устрашающая гримаса.
     — Что тут можно решать! — воскликнул он. — Что еще можно решать с мерзкой мразью, подобной тебе! Смерть! Трижды смерть! — он занес надо мною стрелу, смоченную в мертвой крови.
     Я подумал о том, что еще недавно он говорил, как сильно любит меня. Неужели «такая сильная любовь» могла сразу же исчезнуть? Если бы действительно эта любовь была, разве не все равно ему было бы, кто я и что я, как стало все равно мне?
     При мысли об этом на моих глазах выступили слезы. Я смотрел в его глаза, светящиеся ненавистью, и думал о том, что еще недавно рассказывали мне эти глаза о любви… Наверняка, сейчас мой взгляд был похож на взгляд моей матери перед тем, как ее подло убили. Трогательно-грустный, прекрасный и обреченный. А я, как две капли воды, был похож на мать, я должен был бы родиться девочкой, но родился хрупким мальчиком.
     Гэбриэл внезапно выкинул стрелу прочь и припал к моим губам с бешеной страстью.
Я обнял его за плечи.
     Он шептал мне, что любит меня, не смотря ни на что. Шептал так страстно, что внутри все закипало. Он целовал меня, забывшись, целовал мое тело и я понял, что никогда и никого не полюблю больше так, как его… Кем бы ОН ни был… И без него вечность моя будет равняться смерти…