Мне ночью васильки частенько снятся.
Ромашки на пажите, что на склонах.
Среди берёз хочу на траве поваляться
В песнях жаворонка много звонных.

Я вижу на окраине травы скошены.
На опушке срываю малину на бегу.
Мои вздохи совсем изношены
И выпускают наружу тоску.

Я собираю ячменный сноп.
Накладываю из стеблей поясло.
Кашель разрывает грудь, нужен поп
Кадилом помахать на иноземное чело

В их городишке оскароносный фильм о любви Скарлетт и Эшли не снимешь, как и сериал о похождениях героини Сары Джессики Паркер. Однако это не означает, что жизнь здесь на уровне библейских преданий. Просто масштаб событий не тот и количество действующих лиц крайне ограничено. Для хорошего фильма нужны контрастные герои, нужна борьба добра со злом и счастливый конец. Городок Сноу Холлоу и есть этот счастливый конец с первого дня жизни до последнего. Разумеется цивилизация сюда периодически заглядывает не нарушая общего уклада жизни и увлекает отдельных людей к своим достижениям. Я не о мобильной связи. Вся жизнь здесь в пределах прямой видимости и мощности голосовых связок. У них жизнь не в кредит, не виртуальная, а “режиме реального времени”.
Ни корова, ни лошадь не представляют нашей идеи летнего и зимнего времени, как и петух с наседками. Доить, кормить, выводить в поле и загонять обратно надо по положению светил на небе, а не по появлению на экране телевизора диктора Анны Хольт с приветствием “Доброе утро Америка”.. У нас в штате вообще два часовых пояса, фантастика и только. Солнце одно и Луна одна, две деревни через дорогу и у каждой своё время. До этого даже Оруэлл не додумался в своих рассказах.
Антонио хватало в жизни одной Луны и одного Солнца, часами он не пользовался. Но будучи один раз по делам в Манхеттене влип в одну историю из которой до сих пор не выбрался. В результате у него появилось увлечение, о котором мало кто знал. Оно было в точке соприкосновения науки и морали в области человеческого знания, которое не все одобряют. Но об этом немного позже.
Сегодня Антонио зашёл в ресторан позавтракать, сел у окна и начал смотреть в окно в поисках идеи для следующей работы. Прикрыл глаза рукой и задумался, потом начал делать наброски в блокноте. Минут через пятнадцать подошла Тара со стаканом чистой воды на подносе и спросила:
— Как дела?
Антонио отвлекается от своего блокнота, прищурил глаза и внимательно посмотрел на Тару.
— Спасибо, Тара, всё нормально, за исключением новой творческой идеи. Её нет уже три дня.
После этих слов взял ладонь Тары в свою руку и большим пальцем нежно провёл по бугоркам костяшк её кисти.
— Может заглянешь вечером и мы что-нибудь придумаем?
— Только не сегодня и не завтра, у меня заказ на юбилей для пожилой пары в Пайн Дэйл. Они уже сорок лет вместе.
— Великолепно, я тоже там буду. У меня заказ на видео альбом. Давай я покручусь с тобой возле кухонной плиты и это будут фрагменты моего фильма с двумя параллельными сюжетами. Основной о прошедшей долгий жизненный путь супружеской паре и второстепенный о паре, которая еще только определяется в своих отношениях. Их внук со своей подругой наверняка будут тебе помогать.
— Красиво придумал. Я помню свадьбу дочери юбиляров и вставлю пару коротких монологов. Я ведь кручусь у этой плиты со школьных лет и почти все свадьбы прошли через папин ресторан.
В таком поселке у владельцев бизнесов нет выходных и праздничных дней, нет отпусков и отлучаются только по делам и кто то из друзей или родственников их подменяет на день или два. И так месяц за месяцем, год за годом всегда было и всегда будет. Это стиль провинциальной жизни этих мест. О пенсии никто не мечтает. Работают до полной немощи и счастливы. Им не нужен Канкун, им не нужен Париж, им даже Олбани, столица штата,, разве только по деловой регистрационной нужде поехать
До Рождества осталось десять дней и настроение у Антонио было хорошее. Мать его была родом из Колумбии, а отец был итальянец. Говорил он с детства на трёх языках, но к карьере у него не лежала душа и он после окончания школы занялся профессиональной фотографией, лепкой, живописью и гончарным делом. Мастерской служил первый этаж родительского дома. Приезжие хорошо покупали его работы, да и местные жители приглашали на семейные торжества сделать фото и видео альбомы. Последние три года Тара была его музой и его моделью. Её простое лицо и не вычурная манера письма Антонио, были по вкусу гостям городка.
Однажды Тара его спросила, не хочет ли он иметь детей и получила ответ, который застал её врасплох. Антонио сказал, что у него уже много детей, но их матерей он не знает. Это врачебная тайна. Он донор семени в одной из клиник Манхеттена. Конечно оплата его интересует, но более ему льстит тот факт, что из длинного списка кандидатов в “отцы” его выбирают чаще других и особенно одинокие женщины. Он понимает, что это его “увлечение” отцовством ни одной нормальной женщине не будет по душе. Не стало оно по душе и Таре. Но ей нравилось ему позировать по вечерам и в редкие свободные дни, тем более Антонио ей за это платил и не плохо. Интимные отношения возникли чуть позднее по инициативе Тары. Во время сеанса позирования она перевоплощалась то в актрису Сарате, позирующую Франсиско Гойя,то в графиню Батори из фильма о Караваджо, а чаще всего подражала женщинам изображённых на картинах Мэри Кассат. Перевоплощение было её стихией. При этом выражение её лица становилось одухотворенным и с небольшим налётом эротичности, так как она настраивала себя на волну осуждаемой связи светской дамы 17 века с модным молодым художником. Откуда она черпала такие сведения? Из интернета, на стойке бара у неё всегда был открыт лэптоп. Она в свободные минуты бродила по музеям и читала книги по искусству, а потом находила предмет своего перевоплощения. И как логическое завершение её трансформации возникала картина или бюст из рук Антонио. Она поясняла Антонио сюжет, он восхищался очередной идеей и жил ей некоторое время. Они скорее были партнёры, чем любовники.
Тара поднялась наверх и вернулась с постельным бельём тёмно бордового цвета. Разложила его посреди мастерской, закрыла входную дверь и принялась раздеваться. Антонио подкинул пару поленцев в камин и зажёг несколько свечей компании Белль Флёр. Через несколько минут по комнате стал растекаться согревающий запах ванили и гвоздики с примесью мандарина. Самый, что ни на есть зимний запах для романтической обстановки.
Что рисовать или лепить решала сама Тара. Антонио установил треногу с холстом, но Тара его остановила:
— Сначала иди ко мне, а потом будешь рисовать, я никуда не уйду до утра, давай выпьем вина. У нас сегодня памятная дата. Ты не забыл, что мы вместе уже три года?
— Не забыл и приготовил тебе подарок.
После этих слов он взял со стола длинную коробочку и протянул Таре. Она её открыла и просияла. Там лежали бусы из жемчуга. Конечно это был жемчуг выращенный на ферме, но не стекляшки Сваровского и не китайская подделка. На коробке было название хорошей фирмы Кай.
— Спасибо Антонио, я с детства мечтала о нитке жемчуга, но никогда не было повода себя побаловать. Ты мне угодил.
Камин уже разгорелся и в комнате стало тепло. Антонио выключил свет и в комнате воцарилась полутьма. Одну большую свечу с тремя фитилями он подвинул поближе и протянул Таре бокал . Цвет вина при таком освещении стал более тёмным и жидкость казалась почти густой. Стекло отражало блики пламени и они сделали по небольшому глотку.
— Тара, это “Криос”? Где ты его нашла?
— Заказала по интернету, ты же его любишь.
— Спасибо, ты меня порадовала. Я часто испытываю чувство вины перед тобой. У нас всё хорошо, за исключением меня самого. Ты хорошая и верная, а я немного сумасшедший. Но ничего не могу с собой поделать.
— Ты ничего и не делай, оставайся таким, какой есть. Любая ситуация разрешается сама собой. Мы все подвержены эволюции и материальной и духовной. Ты сам не заметишь, что мир стал вокруг тебя другим и может так оказаться, что у тебя возникнет потребность в реальном ребёнке не от анонимной женщины. Мы слишком долгое время вместе, что бы что то менять кардинально.
— Я не смогу рисовать портрет или лепить бюст другой женщины, кроме тебя.
— Будешь рисовать пейзажи и делать кувшины.
— Их не будут покупать и я закрою мастерскую.
— Это будет плата за потерю одного “отцовства” и приобретение другого.
— А что будет с тобой?
— Выйду замуж за фермера, за рыжего Брюса, он уже год об этом просит. Овдовел, остался с двумя детьми и ему нужна хозяйка.
— Ты в это веришь?
— Я это вижу, отчётливо вижу по твоим рисункам. Ты уже мало нового находишь во мне.
— Очень грустное открытие в день трехлетней годовщины.
— Не грусти, ты пока никого не встретил.
В самый канун Рождества Антонио прокатился в Вудбури и в хорошем магазине купил Таре в подарок итальянский шарфик. Сидеть одному дома и ждать когда она придёт после закрытия ресторана он не мог, ему хотелось быть рядом с ней. Последние два дня его не покидало лирическое настроение и он даже задумывался, а не сделать ли предложение о браке в день её рождения 22 Февраля. Её слова о потребности в своём ребёнке постоянно прокручивались у него в голове. Он даже сделал несколько эскизов детских лиц. А потом взял и нарисовал “своего сына”. Небольшая картина очень понравилась Таре и она посоветовала ему её выставить на витрине её ресторана, как образец заказа, так как перед Рождеством и Новым Годом у неё бывает много посетителей с детьми. Мальчик был вылитый Антонио, он улыбался и казалось вот вот протянет смотрящему руки и этим привлекал внимание пап и мам. Это оказался удачный маркетинговый ход и Антонио неплохо подзаработал в дневные часы рисуя углём портреты малышей.
Около пяти вечера он появился в ресторане и без всяких предисловий протянул Таре подарок. Однако её реакция его немного озадачила. Она была взволнована, конечно поблагодарила его и обняла, а потом запинаясь сказала, что одна семья хочет купить портрет его “сына”. Антонио это настроило на веселый лад и он поинтересовался где сидит эта семья. Тара указала глазами на столик возле телевизора, а потом с волнением заглянула ему в глаза.
— В чём проблема, дорогая, сегодня праздничный вечер, а ты так насторожена и взволнована?
— Пошли, я тебя им представлю и ты сам всё поймёшь, только держи себя в руках.
— Очень интересно, что это за люди, уж не звёзды кино и телевидения,- сказал он с иронией и последовал за подругой.
Когда она подошла к столику и представила Антонио, как художника, вся семья разом к нему повернулась и у него задрожали ноги. На него смотрел живой “сын”. Супруги были с ним предельно вежливы и с юмором говорили, что Антонио сам похож на их мальчика. Антонио смотрел на женщину и на мужчину без слов, а когда появилась некоторая неловкость он предложил им принять картину как Рождественский подарок. Не так часто в жизни бывают такие совпадения. От денег он наотрез отказался, погладил мальчика по голове, вежливо попрощался и пошёл домой. Пара была рада подарку и в знак приязни Таре за обед заплатили много больше, пошутив, что это плата за художественное оформление стола.
Поздно вечером Тара пошла к другу, но дверь оказалась закрытой. Хотя свет горел и в спальне и в мастерской. Она подумала, что он хочет побыть один в такую минуту, но потом передумала идти домой и настойчиво забарабанила в дверь. В конце концов это Рождество и она не собирается сидеть дома одна. Не откроет, пусть пеняет на себя, она поедет к Брюсу и сделает ему Рождественский сюрприз.
Антонио спустился со второго этажа, лицо его было напряженное, без слов открыл дверь и извинился за бестактность. Тара вошла, всё ещё сердитая и положила деньги на каминную полку.
— Это за художественное оформление обеда той пары. Дали сверх положенного. Я взяла свои 15 процентов от стоимости заказа, а остальное твоё. Судя по количеству денег ты им понравился.
— Спасибо, Тара.
— Чем ты 4 часа дома занимался, не пил ли?
— Рисовал.
— Нового сына?
— Мать и сына.
— Ту женщину?
— Нет, другую.
— Ты её уже нашёл в своих фантазиях?
— Нет, она из жизни, а сын из фантазии.
— Поставишь на витрину?
— Нет, я подарю картину этой женщине, а она сама решит, что с ней делать.
— Покажи.
— Пошли наверх.
В спальне на треноге стоял холст с незаконченной работой. В сыне она сразу признала черты Антонио, а в женщине себя.
— Когда ты её закончишь?
— Когда сыну будет столько лет, сколько на картине.
— Тебе надо к доктору сходить, нельзя жить миражами.
— Почему?
— Я никогда не выйду за тебя замуж.
— Почему?
— Мне хватило сегодняшнего случая, это твой сын. Они очень добрые люди и поняли кто перед ними стоит. Перед уходом женщина попросила передать тебе благодарность за сына, они его очень любят.
Тара вроде бы что то вспомнила, взмахнула руками и направилась к выходу.
— Ты не останешься ?
— Нет, я поеду к Брюсу, прощай.
Прошло два года. Тара продала ресторан, переехала к Брюсу и родила ему девочку. Фотоальбом свадьбы оформлял Антонио. Его бизнес стал идти хуже, пейзажи кувшины покупали не так охотно, как портреты и бюсты Тары. Тяга к детям приобрела иную форму, он открыл детскую воскресную художественную школу при церкви, год посещал психиатра и с трудом избавился от наваждения встреч своих детей на улице. На Рождество он бывал на ферме Брюса и там же познакомился с работницей его соседа Кларка. Каталина была из Мексики, одинокая, добрая и работящая. По английски она говорила плохо и Антонио был для нее единственным человеком, с кем она могла свободно общаться. Каталина была нелегальная иммигрантка, с долгами за переход границы рассчиталась, дома у неё на родине не было, а с родственниками не общалась много лет. Кларк ей платил без обмана, предоставлял выходные, но она не покидала ферму и крутилась по дому. Антонио привнес в ее жизнь какой то просвет, иногда они ездили в Манхеттен или Филадельфию. Со временем Антонио к ней привык и женился. Когда их сыну исполнилось три года он нарисовал портрет Каталины и Элиаса. Портрет стоял в витрине маленького кафе, которое Тара помогла обустроить для Каталины. В округе были работники из Мексики и Гондураса, кафе стало популярным и превратилось в своеобразный клуб с вывеской “ Три цыплёнка”, ровно столько цыплят Каталина готовила для своих посетителей в течение дня.
Стал ли счастливым Антонио? Не знаю. Я видел его задумчивым, весёлым, даже плачущим однажды, а молящимся не видел. Что до меня самого, то мои глаза сухи, погружен в думы, а про смех совсем забыл, иногда по вечерам хожу в церковь Святого Игнатия и шепчу в одиночестве :
“К Богородице притецем сущии в бедах, и святей иконе Ея ныне припадем, с верою зовуще из глубины души: скоро наше услыши моление, Дево, яко Скоропослушница нарекшаяся, Тебе бо ради раби Твои в нужду готовую помощницу имамы”.
Спросите, что за икона там? Там нет никаких икон, есть вырезанная композиция распятия из светлого дерева в стиле модерн арт и я приношу свою. Она маленькая, помещается в карман рубашки, она груди и мне ее доставать не надо. Хожу я туда потому, что церковь построена на вершине холма в окружении большого зелёного луга по краям которого растут вековые дубы. Здание не православное и не католическое, просто удобное для проведения массовых мероприятий, но там есть маленькая часовня, которая открыта в неурочный час для таких, как я. И таких часов в моей жизни за последний год стало много больше.
“В мори житейстем обуреваем, треволнению преподаю страстей и искушений. Подаждь убо мне, Госпоже, руку помощи, якове Петрови Сын Твой, и ускори от бед избавити мя, да зову Тя радуюся, Всеблагая Скоропослушнице.”