В реке выжигали огнеметом машину Панклюева и топили трупы ребят из ДГС, которые отстреливались до самого конца. Евгений зажимал рукой бьющую из раны кровь, и кто-то из своих вводил ему обезболивающее средство. Жгло немыслимо, но он стоял подле неё на коленях на окровавленном песке и зло плакал. Рива медленно открыла глаза и улыбнулась ему.
—Не плачь, Женя, — попросила она его, сквозь пронзительную боль в разбитой, но уже забинтованной голове — Как я и хотела, последнее, что я вижу на земле это твои глаза! Прости меня, хорошо?
—Вертолет! — закричал Евсиков, — немедленно вертолет из клиники!
—Нас же тут нет, майор! — сказал подошедший Шуйский, весь в копоти, с кровавыми пятнами на хаки, — это секретная операция.
—Сашка, я приказываю, тебе…—хрипнул Евсиков.
—Слушаюсь, — поручик отошел и стал что-то говорить в рацию.
—Ты не умрешь, — сказал Евгений Риве, — я люблю тебя, значит, ты не умрешь.
Она счастливо вздохнула и спокойно сомкнула веки.