Началось всё с того, что лет двадцать назад, при разбойничьем нападении на торговый караван шедший из Мушихана к берегам Алтаринхи, пиратам Эриха удалось взять на абордаж конвой, сопровождавший купцов, в трюме, которого сидел, с больным или даже безумным взглядом, горбатый старикан, связанный по рукам и ногам, и прикованный цепью к железному ядру, весь сплошь покрытый бородавками.
 Освобожденный требовал встречи с главным, так как у него было чем поделиться с его спасителем. Когда же он предстал перед королем, старикан был искренне удивлен, что это были не простые пираты, а именно Кирхиронские моряки.
 Этот горбун, оказался ученым самоучкой, эдаким злым гением, который изобретал всякого рода безделушки, порой опасные для жизни, но самое главное он нашел способ особой обработки металлов. Так из одного слитка серебра, к примеру, выходило сто серебряных монет. Старик же брал два слитка железа и один слиток серебра, затем путем хитроумных действий известных только ему, получался сплав, из которого мастер чеканил четыреста монет с виду не отличимых от чисто серебряных, причем не по весу, не по твердости, не по цвету.
Когда Эрих первый раз увидел творенье рук горбуна, он не поверил своим глазам, перед ним лежало настоящее, с виду, серебро. «Но как?» — задал он вопрос старику, но тот пожав плечами лишь глупо улыбнулся. Да и по правде, не все ли равно как, лишь бы получалось и впредь.
 Интересна история, каким образом безобидный с виду калека, попал в трюм Мушиханского конвоя, за какие такие грехи, так сказать.
 А дело было так. Элейн Гана, так звали старика-ученого, будучи родом из Алии, но бежавший еще молодым от сурового наказания из родного края,  попал сначала в Лодрок, а затем перебрался в Мушихан и под вымышленным именем стал там жить.
 На жизнь он зарабатывал, смешивая разные травы и благовония, получая из них особые ароматы, нравящиеся здешним красавицам. Так продолжалась долгое время его видимая для всех жизнь. Над чем же он работал на самом деле, оставалось не известным никому, причем именно за это он был приговорен к смерти у себя на родине. Все свое свободное время он посветил труду, который стал для него невыносимой ношей. Это дело отнимало силы и здоровье, обезобразило его, некогда красивое тело, отняло молодость, ведь на момент встречи с Эрихом этому старикану было всего сорок лет, хотя он выглядел на все сто. Но одержимость, которая захватывала горбуна с головой заставляла отдавать последние силы труду всей его жизни. И вот когда работа была практически завершена, он решил расслабиться и не много отдохнуть.
 Выйдя на оживленную улицу Хайдуна, Элейн шел медленно вдоль пестрых рядов торговцев разной утварью, не обращая внимания на детишек, забавлявшихся над его безобразным видом. Он и не заметил, как вышел на большую торговую площадь, где в это время развернулась большая праздничная ярмарка, по случаю сбора нового урожая винограда. Основным товаром здесь был, конечно, виноград и вино из него приготовленное.
 На празднике присутствовал сам нушах Будэй со своей царственной семьей — пятью женами и тринадцатью дочерями.
 Горбун задержался здесь, решив не много попробовать молодого вина и посмотреть на праздничные гуляния. Когда же глашатай нушаха объявил конкурс на самую необычную вещь, которая должна удивить самого Будэя, а особенно его жен и дочерей, и за которую была назначена солидная награда в сто золотых, то охотников до царского золота оказалось превеликое множество.
 Толпа оживилась, поставляя все новых и новых чудаков, пытавшихся удивить разными способами царственных особ, от вполне приличных и не опасных, до не пристойных и угрожающих жизни самим исполнителям.
 Здесь можно было увидеть факиров, показывающих различные трюки с огнем, гимнастов, искусно владеющих своим телом, вытворяющими с ним не мыслимые вещи, то завязываясь узлом, то выворачиваясь на изнанку. Кто-то протыкал себя иглами, кто-то ходил по острым ножам голыми ступнями, затем бегал по раскалённым углям, а то и вовсе глотая их. В общем, кто как издевался над своим телом и его членами, вызывая не сколько удивление, а больше отвращение и неприязнь.
 Наблюдающий за всем этим Элейн, вдруг вспомнил о своем недавнем изобретении. Он недавно смастерил его, но еще не успел опробовать.
  Умелый изобретатель быстро, на сколько мог, вернулся домой и достал из чулана огромный сверток, в который было завернуто, то самое изобретение. Очутившись вновь на площади, ему с трудом удалось пробраться к монаршей трибуне и предстать перед Будэем и его семьей.
 На горбуна и не сразу обратили внимания. Когда же его заметила, одна из дочерей нушаха, то она залилась звонким смехом и растолкала остальных, чтобы те тоже вдоволь посмеялись над его уродливым видом.
 — Папенька, папенька! — воскликнула одна из них обращаясь к отцу. — Я думаю лучшего победителя нам не найти! Вот так удивил! Такого горба я еще ни разу не видела!
 Все они, да и толпа, закатились задорным смехом хватаясь за животы.
 Какого же было удивление всех, когда горбун ответил на их смех.
 — Смеется над калекой лишь тот, кто и сам по истине калека. Только мой недуг телесный, а ваш духовный!
 Толпа ждала реакцию нушаха, но Будэй молчал.
Тогда горбун продолжил.
 — Я пришел удивить вас не совей красотой, а моим изобретением. —  было видно, что нушах заинтересовался его словами.
 Горбун медленно развернул сверток, и перед толпой предстала замысловатая конструкция. В сложенном виде она представляла не понятную вещь, но как только Элейн собрал все воедино, толпа за шумела, причем возгласы были и одобрительные, и наоборот гневные.
 Вещица с виду была похожа на огромную деревянную птицу, с обтянутыми шелком крыльями и металлическим цилиндром вместо туловища, к которому был приделан рыцарский доспех. Из основания цилиндра, торчал черный шнур.
 — Что это? — удивился Будэй.
 — Это приспособление позволяет летать, как птица! — ответил ученый.
 Толпа раскатилась громким смехом все больше раздражая горбуна.
 — Что ржёте, невежи! — крикнул Элейн. — У вас хватает ума смотреть лишь на то, как какой-нибудь идиот глотает свои яйца, при этом протыкая щеки иглой! Это для вас удивительно?! Смотрите же сюда!
 Он обернулся к монаршей семье и сказал:
 — Мне нужен доброволец.
Будэй даже растерялся, но положение исправил некий молодой вельможа, пытавшийся все время угодить нушаху, по всей видимости метивший к нему в зятья, так как постоянно заигрывал взглядом с одной из его дочерей, отвечавшей вельможе взаимностью. Он вызвался испытать чудо-изобретение.
 Горбун внимательно посмотрел на смельчака, что-то прикинул в голове и буркнул себе под нос:
   — Маловато, пожалуй, добавлю еще.
   Он достал из свертка, небольшой мешочек, больше похожий на табачный кисет, подбросил на ладони, достал еще один, одобрительно кивнув головой. Затем отвинтил крышку цилиндра и засунул в него эти мешочки, после плотно его закрыл.
   Подведя вельможу к конструкции, горбун помог ему влезть в доспех и объяснил, как управлять этой штукой:
    — Вот рычаги, они управляют хвостом. Регулируя этим, — он указал на правый. — Ты сможешь подниматься и опускаться, а этим, поворачивать направо и налево. Да и следи за скоростью, когда ты начнешь ее терять спускайся вниз. Все понял?
 Молодой человек одобрительно кивнул головой, посмотрев при этом на нушаха. Он был готов на все ради того, чтобы Будэй был доволен. Сейчас он не испытывал даже малейшего страха.
     Горбун затянул все ремни, потрогал крылья — проверяя прочность конструкции. Затем похлопал по плечу испытателя и сказал:
    — Ну, в добрый путь. — он достал из кармана кремень и огниво, потом попросил толпу отступить, и убедившись, что все находятся на почтительном расстоянии поджег фитиль в основании цилиндра и сам тут же отбежал.
    Пока горел фитиль, молодой вельможа не переставал строить глазки своей возлюбленной представляя себе то, как он воспарит сейчас над площадью и будет летать над головами восторженных зевак словно птица, раздавая всем воздушные поцелуи. И даже если ничего не получиться, и он останется стоять на месте, то весь гнев достанется изобретателю, а он как по истине бесстрашный и смелый предстанет перед своей любимой в образе сказочного рыцаря.
    Но вот фитиль догорел и наступила тишина. Некоторое время ничего не происходило. Вельможа обернулся и поймал удивленный взгляд горбуна, который на его немой вопрос пожал плечами. Видимо тот и сам не понимал, что происходит.
     Вдруг, из отверстия снизу цилиндра раздалось шипенье и показался дымок, затем резкий хлопок, — и полет начался.
Но что-то, по всей видимости, пошло не так.
    Старт чудо-птицы был столь стремительным, что заключенное в, намертво прикованный к цилиндру с зарядом рыцарский доспех, тело вельможи взмыло над площадью, оставив на земле каркас с крыльями, полные дерьма малиновые шаровары, облако пыли и след ослепительного белого дыма, тянувшийся за, отправившимся в последний путь, глупым смельчаком.
    Летающий без порток рыцарь сделал петлю и на всей скорости влетел в окно стоящего неподалеку курятника. Через мгновение прогремел оглушительный взрыв, который сорвал крышу сарая, подбросив вверх, то что от нее осталось, а также кучу перьев разорванных на мелкие кусочки пары дюжин кур.
   Печальна была судьба неудавшегося жениха, — но не менее печальна должна была быть судьба горе-изобретателя, который был тут же схвачен и предан суду.
    Впоследствии под жуткими пытками он сознался, кто он такой на самом деле, откуда родом и за какие грехи был приговорён к казни у себя на родине.
   Будэй узнав об этом решил угодить Алийцам и вернуть им беглеца, подумав, что такой жест с его стороны будет хорошим заделом для взаимной дружбы между их народами, а также выгодой для него самого.
   Следующим же торговым караваном, отбывавшим в те края, Элейн был отправлен на родину, заключенный в трюм конвоя, сопровождавшего торговые суда. Ну а дальше его судьба известна.
   Эрих, когда услышал рассказ горбуна ржал до слез, чуть было не надорвав живот.
  Кроме фальшивого серебра злой гений принес еще много пользы коронованному разбойнику. Так секрет огненного порошка, благодаря Элейну стал известен Эриху на десяток лет раньше, чем о нем вообще услышал остальной мир.
    Благодаря пороху кирхиронцы имели превосходство в бою и умело пользовались этим для своих корыстных целей. И если бы не абсолютная наглость Эриха, выразившаяся в нападении, может случайном, а может и нет, на алийских торговцев, с применение бомб, которое вызвало сильное удивление у капитана конвоя, давшего следом залп из палубных орудий, заставив отступить зарвавшихся разбойников, то остальной мир бы еще долго не узнал, что такое порох. А так алийцам пришлось поставлять «дар дракона» своим союзникам и торговым партнёрам, чтобы те могли защищаться от пиратов и разбойников, наводнивших теплые моря.
  Единственной тайной для Эриха до сих пор оставалось то, над чем горбун работал все те годы, которые он прожил в Мушихане. И как только он упоминал об этом из любопытства, Элейн сильно раздражался. Видимо его очень тяготило то, что он оставил там — в Мушихане, потому, как только он выпивал изрядное количество вина или пива, пристрастившись на службе у Эриха к зелёному змею, то все время твердил лишь об одном, чтобы Кирхирон начал войну с Мушиханом, дабы после захвата столицы, а в этом он был почему-то уверен, горбун получил свое детище обратно.
 Что касается Эриха, то он чтобы не раздражать своего карманного фальшивомонетчика, периодически обещал нападение на нушаха Будэя. Но так как на это нужно было много серебра, то Элейн должен был работать еще более плодотворно — и он работал, работал, работал…