Но я почти не слышала и от боли не могла даже пошевелиться. Мне что-то вкололи и единственное, что я могла – это изо всех моих сил надеяться, что лекарство подействует и мне станет легче.
-Д-да… Я слышу…
Лекарство подействовало. Правда, чувствовала я себя, как раздавленный червяк не в состоянии даже ползать. Боль прошла, но я не могла шевелиться, смотрела на все происходящее, как будто, со стороны, словно, и нет здесь меня. Врачи что-то делали со мной, без конца возили меня на каталке, и я видела только мелькавший перед глазами потолок и иногда лицо рыжего доктора, которого я даже не знала, как и зовут. Его обеспокоенные глаза всматривались в мое лицо, он спрашивал что-то, но я плохо его понимала и тогда он кричал:
-Маша, говорите! Говорите со мной, прошу вас! Все равно, что, но только говорите, не уходите! Слышите меня?
-Да… — шептала я.
-Вот так, хорошо…
И каталка снова ехала и ехала по какому-то безумному кругу.
-Машенька! Слышите меня?
Я, точно, из воды вынырнула.
-Да.
-У меня хорошие новости! Мы отправили все результаты ваших обследований моему учителю в центральный госпиталь. Он дал ответ.
-Пациент, скорее, мертв, чем жив? – вякнула я заплетающимся языком.
-Смешно… Это черный юмор, барышня, но я рад даже ему!.. Аркадий Францевич передал вам, что отшлепает вас собственноручно за такую вопиющую беспечность вашего отношения к своему здоровью, но сначала сам проведет операцию.