— Она была прекрасной юной девушкой, невинной, чистой, и я любил её, но мне не в чем её упрекнуть, любовь слишком переменчивое чувство, она не разлюбила меня…но, должно быть, хотела быть верной супругу, и я её понимаю.
Ложь плелась, как паутина, хотя и она была по большей части правдой: у нее действительно был жених, и она действительно бы вышла за него замуж, если бы была жива, но этого не случилось. Императрица улыбнулась, той уверенно-снисходительной улыбкой, которая была на её устах, когда она чувствовала себя победительницей. Слова слетели с её губ мгновенно, но то, сколь необдуманными они были, она поняла слишком поздно. Ее слова ставили крест на ней самой:
— Если бы она действительно любила, вы могли бы сбежать.
Он остановился, для него эти слова стали последней каплей. Нет, он действительно любил императрицу, хотя за смерть возлюбленной он ненавидел всю императорскую семью, но ее ненавидеть не смог. Как только он увидел эти темные глаза, тогда еще совсем юной, но уже коронованной особы, он забыл обо всем. Князь, как и все был очарован её красотой, грацией, загадочностью. Таких, как он было много, она была молода, свежа, в ее взгляде был азарт, ощущение власти и вседозволенности, она была огнем, которым хотелось владеть, но это было невозможно. С коронацией она стала спокойной, если не сказать равнодушной, от огня в глазах остались только редкие искорки, теперь чин не позволял проявляет такую дерзость. Она стала уставшей женщиной с бременем власти на плечах. А он стал её молчаливой тенью, которая не должна была выходить в свет, репутация «благородной» императрицы слишком дорого стоит, а ей все еще предстоит, возможно, выйти замуж. И тогда, увы, их встречи закончатся, и в этот сад она будет ходить одна. Он подумал об Ирине и злость всколыхнулась в нем! Эта женщина, что может знать эта женщина о любви? Ирина была нежной, доброй и отзывчивой, она не заслуживала смерти, но…в конце концов была убита. Нет, он любил её высочество, только вот вряд ли эта любовь была удачнее предыдущей: с Ириной они были равны по статусу, он имел право говорить с ней, как с равной, не опасаясь за свою жизнь. А с императрицей? Что его ждало с женщиной, для которой он был почти игрушкой? Они были разными по духу и по статусу, но он смел любить ее горючей и болезненной любовью, которая никогда не приносила ему счастья, ибо разум всегда был на первом месте. Она бы никогда не сделала его счастливым. Не родила бы ему детей, не вышла бы замуж, ведь это не по статусу. Она коронованная особа. А он лишь жалкий мужчина, один из тех, кого она удостоила вниманием, называя усталость от бремени власти «любовью». Для нее он был успокоительным, которое так нужно время от времени людям, имеющим власть. Он понимал и все равно любил её, хотя и знал, что ему уготовано только одиночество, разочарование и боль. Он любил, эта любовь была сродни любви к чему-то недостижимому. Когда прикоснуться можно, но быть вместе нельзя. Он усмехнулся. В этой усмешке было все: боль, разочарование, обида, злость. Внезапно злая мысль поселилась в его голове.
